Ну вот примерно так он мне все рассказал. Проинструктировал прямо на улице, под редкими снежинками, падающими на землю. Захолодало. Скоро декабрь, пора бы уже снегу быть! И так уж зима подзадержалась.
Я кивал, хмыкал, говорил что-то вроде «вот как?», «ага!», «ясненько» и, видимо, своим покорным поведением и унылым видом поднял настроение у моего
куратора. Он счел меня готовым к встрече идеологического врага и повел на завоевание Америки.
Отдельный кабинет был чем-то вроде небольшого банкетного зала. Длинный стол из темного дерева уставлен различными блюдами и напитками, среди которых, конечно же, выделялись здоровенная бутылка «Столичной» и блины с икрой. Ну надо же как-то поддержать облик настоящего русского? А как это сделать без водки и блинов с икрой?
Господин Страус оказался человеком средних лет, темноволосым, подтянутым, спортивным. Рукопожатие твердое и сильное, но без эдакой привычки некоторых спортсменов «пережимать» руку того, с кем здоровается. С первого взгляда особого снобизма я в нем не заметил, скорее наоборот клетчатая рубашка, джинсы, полуботинки. Даже стало слегка неприятно ты куда приехал, чурка американская, на ферму, что ли? Одеться приличнее не мог?! Не уважаешь русских, сука?!
И тут же посмеялся над собой а я-то как вырядился? Тоже как на даче ковыряться!
Секретарша Пегги да, хороша! Небольшого роста, но очень элегантная, красивая, и, судя по взгляду, сучка еще та. Читал я про это издательство в будущем и про его основателей читал. Не стал говорить Махрову, что знаю про издателей. Ни к чему выказывать свою патологическую осведомленность откуда советский человек может знать про какое-то там штатовское издательство, да еще и с особыми интимными подробностями?
Ну так вот судя по прочитанной мной информации, сексуальные нравы в этом издательстве были еще те. Парой слов можно охарактеризовать это: «Все спят со всеми!» И это смешно, потому что один из трех партнеров издательства гомосексуалист. Правда, по той же информации, проживший со своим партнером до самой смерти.
Журналист мужик лет пятидесяти (а может, и моложе, только помятый какой-то), обрюзгший, его совсем не украшали слезящиеся глаза с красными прожилками и унылый картофелеобразный нос. Кто он такой, где работает я не расслышал, а переспрашивать не стал. Какая мне разница, в какой информационной штатовской помойке он работает?
Директор издательства тоже был здесь. Исайкин. Высокий, худой мужик с узкой, но цепкой ладонью. Когда мы поздоровались, он наклонился ко мне и тихо шепнул:
Не переживай. Думаю, все будет нормально!
Я тоже думал, что все будет нормально, но отвечать не стал, только кивнул. Мы расселись за столом я в центре, по бокам переводчик, Махров, Исайкин. Напротив нас Страус, Пегги Миллер и журналист, имени которого я не расслышал. А может, и не называли.
По русскому обычаю, прежде чем начать разговаривать, нужно поесть и попить. Так что предлагаю пока перекусить чем бог послал, и затем уже мы сможем обсудить наши дела. Как вам такое предложение?
Это Махров, взявший на себя обязанности тамады. Что, в общем-то, и понятно не унылому же Исайкину витийствовать за столом?
Журналист наклонился к Страусу и что-то ему зашептал. Переводил, точно! Значит, хорошо знает русский язык. Старый волк небось вскормлен на базах ЦРУ, шпионская твоя морда! Ну типичный шпионяка, зуб даю! Впрочем не знаю, где я их видел-то, шпионов, чтобы сказать, какие они бывают. В кино? Три «ха-ха!».
Разговор начался как-то сразу, едва только начали поглощать салаты, но только не о литературе и, в частности, о моей книге, а вообще. Или, вернее, обо мне. Страус что-то сказал своему переводчику, и тот на чистом русском языке обратился ко мне:
Скажите, господин Карпов, вы не бывший военный? Или спортсмен? Занимаетесь ли каким-нибудь видом спорта?
Военный я или нет не знаю! ответил я на чистейшем английском, который знал довольно-таки неплохо. И в школе учил как следует, и в учебке изучал на предмет допроса потенциального врага. А потом пытался изучить его в совершенстве хотел слушать книги на английском, а еще попробовать перевести свои книги. Увы, скоро понял, что как от переводчика от меня толка никакого. Чтобы качественно перевести книгу на какой-то язык, надо быть с детства носителем двух языков и того, на котором написана книга, и того, на который переводишь. Иначе получится дрянь дрянная, и никто твой опус читать не станет.
Переводчик, Махров и директор издательства вытаращились на меня так, будто из моего живота полез Чужой. На аглицком разговаривает! Да как же так?!
Представляю, что доложит мой куратор Что я подозрительная личность!
О! Да вы неплохо говорите по-английски! обрадовался Страус. Отлично! Можно разговаривать свободно, без посредников. Итак, вы не могли бы рассказать вашу историю? Кто вы? Откуда? И когда занялись написанием фантастических романов?
Как уже рассказывал мой коллега, я кивнул на Махрова, который слушал
переводчика, негромко переводившего наш со Страусом разговор, я не знаю, кто я такой. Мое имя мне подобрал врач в психиатрической лечебнице, в которую меня и привезли, после того как милиционеры обнаружили меня на дороге совершенно обнаженного и не понимающего, что со мной случилось. Я не помню себя, не помню, откуда я взялся, где жил, кем работал. Что касается спорта видимо, ранее я занимался атлетическими видами спорта.