Калина покраснел чуть-чуть, кончиками ушей:
Как бы да. Новости из Москвы. Полчаса назад было совершено нападение на императорский кортеж. Много погибших из Его личного императорского конвоя, сам Федор Васильевич сильно пострадал, но пока жив. И опережая все вопросы: это не мы. Это точно не Опричнина у нас бы он не выжил. После наших нападений не выживает никто.
Светлана прикрыла глаза. Сейчас решалась её судьба. Она не может остаться в стороне в такой момент.
В Москву. В императорскую палату.
Она посмотрела в глаза Саши и прочитала на их дне одобрение. Он понимал её. Он принимал
её выбор.
Алексей поморщился:
А вот это точно опасно. Категорически против. Это чертовски опасно, Елизавета Павловна.
Алексей, это не обсуждается. В Москву. Только она протянула руку Саше: одень, пожалуйста, кольцо.
Глава третья, в которой находят домового
В рот, отчаянно хрипящий, что-то капнуло. Что-то соленое, что-то противное, что-то обжигающе горячее. Яд! Он закашлялся, попытался поднять ставшие тяжелыми веки, чтобы смело глянуть своей смерти в глаза, но увидел лишь как тонкий, хрупкий силуэт с рыжей макушкой исчезает в нигде.
Он хрипло рассмеялся теперь точно конец. Его достали и тут, в самом защищенном месте больничного комплекса. Надо было убить самозванку, когда еще мог.
Надо было признать в дом Светлана влюбилась почти сразу: двухэтажный, добротный, теплый, пронизанный солнцем оно заглядывало в многочисленные большие окна с широкими подоконниками, так и зовущими присесть и почитать на них книги, погружаясь в мир иллюзий. В доме пахло свежестью, чистыми, мокрыми деревяными полами, мастикой, свежими пирогами Вихрев где-то быстро нашел кухарку. Или её нашла Лариса, носившаяся по дому несмотря на четвертый месяц беременности? Она лихо командовала братьями Муровыми, пока еще определенными к ней, на половину слуг, потом решат, что делать с Павлом и Никитой. Пока же они помогали по хозяйству.
Самое главное достоинство дома было скрыто на заднем дворе сразу за деревьями, росшими вместо забора, начиналась гладь Идольменя. Светлана всю суету переезда отсиживалась на крытой террасе, удобно устроившись в плетеном кресле-качалке. Компанию ей составляла Баюша, крайне немногословная последнее время. Она пристроилась на коленях Светланы поверх теплого пледа, согревая не хуже грелки. Иногда Баюша довольно щурилась, зевала во всю огромную розовую пасть и снова засыпала, продолжая мурлыкать даже во сне.
Девичий виноград, обвивший столбы террасы и стены дома, уже покраснел, но еще не сбросил листья. Пахло прелью, влагой и предчувствием снега уже который день стояла непривычно теплая для поздней осени погода. С ближайшего храма доносился колокольный звон по всей стране шли молебны за здравие императора. Что произошло в Москве, Светлана точно не знала Соколов отмалчивался, уверяя, что её это точно не коснется. По радио тоже ничего не сообщали. От Калины вестей не было. Светлана даже не знала, сколько сейчас вокруг неё опричников и есть ли они. Впрочем, она сама могла за себя постоять, а уж мимо Баюши ни один враг не прорвется. Саша телефонировал редко, но каждый день, отчитываясь о поисках артефактов, даже малейших следов которых так и не смогли пока найти.
Из Москвы доставили придворное платье Великой княжны Натальи розового бархата его спешно подгоняли по фигуре Светланы: сшить к принятию клятвы Опричнины новое платье было нереально. А еще привезли мантию с горностаем и атласный кокошник, расшитый мелким жемчугом
по краям. К нему прилагалась тонкая фата в тон платью Болью в сердце проснулись воспоминания: Наташа крутилась перед зеркалом, то и дело поправляя фату, лежащую под косой. Коса у неё была знатная: длинная, ниже талии, толстая почти в руку Светланы, красиво-пшеничного цвета.
Светлана сглотнула, прогоняя воспоминания. Что случилось, то случилось. Уже ничего не исправить. Только долго пришлось смотреть в даль, на заснеженный Идольмень, чтобы не появились случайные слезы. Пусть по возрасту между Наташей и Лизой тогда была пропасть в пять лет Наташа уже блистала на взрослых балах, а Лиза еще жила в детской, Светлане не хватало её. Она была умной, заботливой, смешливой, иногда даже проказливой, она никогда не обижала Лизу, в отличие от Марии. Чтобы отвлечься от воспоминаний, Светлана взяла со стола свои записи: она пыталась разобраться в том, что случилось с ней этой осенью. Соколов закрыл все дела, считая виновным во всем князя Волкова. Только Светлана не была в этом уверена. Её смущали несостыковки в событиях.
Юсуповы, которые возникли, как черт из табакерки со своим скитом.
Матвей Рокотов, который так и не пришел в себя. Кто его похитил из тюрьмы на самом деле и для чего? Считалось, что он нужен для Зернового, но Волков не был заинтересован Зерновым! Его Рокотов устраивал и в тюрьме главное, что не пророчит для защиты Светланы. Иное Волкова не волновало. Тогда кто похитил Матвея?
Дальногорские, которые пытались уверить Светлану в матримониальных планах Волкова по отношению к ней. Это-то зачем?! Матвей обещал, что Дальногорские будут на её стороне, только князь и княжна не одна сатана. Может, на стороне Светланы будет только Екатерина?