Говорить о Петере не хотелось Лиза не собиралась давить на Сашу и его выбор. Он сам решит, как и о чем разговаривать с мальчишкой. Лиза с Катей чуть не поссорились из-за Петера. Ссориться еще и с Сашей не хотелось. Он сам решит, как поступать все доклады уже были напечатаны и поданы ему. Он сам решит.
Говорить об утренних поцелуях Это совсем неприлично.
Домой? шепотом уточнил Саша.
Лиза встала, первой показывая пример. Она просто распахнет опять окна в спальне, запуская сказки леса, только и всего. Она не ребенок, и тьмы за окном не боится тьма в сердце куда как страшнее. Она совсем как император тоже не сказала ничего о том, что её волнует. Она ничем не лучше тех, кого осуждает. Холера!
Глава тридцать вторая, в которой Петер говорит
Александр кромежем пришел в гостиничный номер, где остановились Шульцы. Старший вместе с Кроссом полчаса назад ушел на допрос к Калине им знать о беседе с Петером не обязательно, как и гостиничной обслуге еще разболтают лишнее. Не факт, что мальчишка решится рассказать что-то серьезное, а его отец может не простить даже сам факт беседы. Это же это близко к предательству, да и право не свидетельствовать против себя и своей семьи никто не отменял.
В номере было пусто, сонно и сумрачно кому-то не хватило сил расшторить окна, и утренний свет еле пробивался через узкую щель между кроваво-красных бархатных штор, пропахших пылью. Стояла подозрительная тишина, словно Петер куда-то ушел вслед за отцом. Даже звука дыхания не слышно, не то, что шорохов. Александр, оставаясь у двери, замер и старательно огляделся спрятаться тут было негде. Из мебели всего-то стол, стулья, шкаф и две узких, плохо заправленных кровати. Не под кровать же в ожидании отца забился Петер? С чего бы
Александр постучал по двери и громко сказал:
Доброе утро! Это статский советник Громов! Петер, ты тут?
Длинная бархатная штора чуть колыхнулась в ответ. Александр готов был поклясться, что еще секунду назад на довольно узком подоконнике никого не было, но Штора пошевелилась, за ней нарисовалось острое выступающее плечо, а потом ткань поползла в сторону Петер сидел, прижавшись к холодному стеклу двойных зимний рам, совсем как Лиза подтянув острые коленки к груди и положив голову на них. Огромные синие глаза в упор рассматривали Александра, почему-то заставляя нервничать.
Добрый день, тихо поздоровался в ответ Петер. Вы что-то хотели? Я не слышал, как вы вошли
Худой, как жердяй, белобрысый, отчаянно бледный, как бывает у рыжих черноморский загар с него уже смылся, если вообще был, Петер кого-то упорно напоминал Александру, только вспомнить не удавалось. Вертелось где-то на задворках памяти, и только то! Забавно, ведь никого из родственников Петера Александр встречать не мог, Шульц сам признался, что мальчишка не его сын, хоть и вписан в паспорт. Документы Петера запись в паспорте отца и копия выписки из приходской книги, были в порядке.
Александр чувствовал себя неуверенно он не умел общаться с детьми, но и брать с собой сюда разговорчивого и легко находящего со всеми язык Алексея было глупо Калина нужен на допросе.
Петер, меня прислал к тебе Егор Ефимов. Он сказал, что ты Что тебе нужна помощь. Он снова растерянно повторился: я пришел тебе предложить свою помощь.
Мальчик серьезно посмотрел на Александра, а потом отвернулся к окну, словно собираясь с силами. Там за двойными стеклами приглушенно гудел, шуршал, стучал утренний Суходольск. Ехали магомобили, оставляя за собой глубокие колеи на занесенной снегом дороге, дворники, припозднившись с уборкой, наводили порядок на тротуарах, лопатами раскидывая сугробы, шли, поскальзываясь и ругаясь, горожане. Обычная городская жизнь. Хотя, наверное, Петер никогда у себя на родине не видел столько снега, продолжавшего сыпать с хмурых небес.
Александр подошел к мальчику ближе, расшторивая вторую половину окна и прислоняя спиной к оконному проему. Стена холодила даже через толстую ткань шинели, думать, каково сидеть на явно ледяном подоконнике мальчишке в тонком свитере и шортах, не хотелось. Александр молчал, не мешая Петеру собираться с мыслями. Самому бы собраться мальчик и его поведение смущали его.
Петер все так же в стекло, на котором его теплое дыхание застывало капельками воды, сказал:
Мне не нужна помощь. Я просто хочу домой.
Он на запотевшем стекле написал пальцем «мама» латиницей, конечно. Капельки воды поползли слезами по стеклу. Петер яростно стер слово и повернулся к Александру:
Это вам нужна помощь. И русалкам
Александр, чувствуя себя как на минном поле слишком странно вел себя Петер, принялся объяснять:
Я не заставляю тебя наговаривать на своего отца или Кросса, но я знаю и ты знаешь, что они нарушили закон. Они должны понести наказание. Из-за них погибли минимум две девушки. Должен сразу предупредить ты имеешь право не свидетельствовать против своих родных. Только Егор говорил, что ты пытался привлечь внимание полиции к зверинцу при помощи линорма, когда в Сосенках нашли тела погибших девушек.
Мальчик снова отвернулся к окну утренний Суходольск так и притягивал его взгляд: