И что?
Почти выбрались.
Это как почти?
Когда их через пять дней вывезли, отчитались, что были близки к решению. Собирались отловить всевозможных пустынных гадов и сделать из них упряжку.
Тим поперхнулся смехом и пирогом.
Близки? Ты серьезно?
А что? Алекс сделал невозможно серьезное лицо. Теоретически могло бы сработать.
Теоретически?
Ну да. Возможно, даже в рамках практической модели. Просто герои к тому времени слишком ослабли. Но готовы попробовать снова.
Признайся, Алекс, ты прикалываешь надо мной.
Ну не знаю, протянул Треллин. Вот читаю. Офицеры утверждают, что как раз отчетливо поняли, как именно все сделают, и тут помешала группа спасения.
А-а, фаза бреда от обезвоживания, с пониманием произнес Тим. Вот ведь гады эти спасатели! пустынные
И оба заржали в голос, как бывало много лет назад. На голове шахтера. Когда смех затих и повисла пауза, Тим уставился в унитазную чашку.
Молчание тянулось, оборачиваясь ощущением холодного пота на спине. Сейчас тело выдаст, и Алекс все поймет. Не решаясь поднять глаза, он сделал три крупных глотка.
Что ты теперь хочешь от меня, Тим?
Друг смотрел изучающе, казалось, знал ответ, но не решил, что с ним делать.
Я хочу улететь. Сделай так, чтобы меня выпустили, как прошлый раз. И я улечу.
В прошлый раз все было по-другому. Теперь ты сам помчался к нему.
Ты не понимаешь. Следователь не оставил выбора.
Алекс откинулся на стуле и сморщил нос. Черные глаза смотрели насмешливо.
Неужели? Мне так не показалось. Когда Ларский прокрутил на Совбезе ваше слияние. Ты цеплялся за изоморфа так, что даже я поверил в твой выбор.
Это было жестоко. Тим прикрыл глаза, захотелось оказаться на Орфорте. В мешке. Рядом с Иртом.
То есть ты мне не поможешь? с трудом проговорил он.
Боюсь, тебе нужна не моя помощь, Тим.
Что ты хочешь сказать?
Лицо Алекса будто застыло в холодной маске.
Тебе снова нужна реабилитация. Может, год или два. Никаких полетов, пока они не разберутся, почему ты вообще пошел к нему.
С хрена ты такое мне говоришь?! выкрикнул Тим, не в силах контролировать себя и трясущееся тело.
Ты после терапии и больше года на Дальних пределах так и не избавился от зависимости. Мог бы все просто рассказать следователю.
Не мог! Тим обхватил себя трясущимися руками.
Не ври себе, холодно отрезал Алекс. Даже у военнообязанных существует процедура официального отказа от сканирования мозга. У Ларского не вышло бы тебя заставить. Защитил бы военный реабилитационный центр и я. Подняли бы закрытые материалы о травме, и ты дал бы устные показания. А может и вовсе без них обошелся. Но нет, ты даже не связался со мной по прилету, сразу побежал к Флаа. Чтобы он присосался и изгадил тебе кровь.
Бил словами наотмашь, загоняя в тупик. Все, что казалось разумным и обоснованным, обращалось в жалкие оправдания.
Скажи, ты думал об его ростках последний год?
Нет!
Тебя трясет прямо сейчас. Ты зависишь от изоморфа и не контролируешь себя. Все стало только хуже.
Он прав, он прав. Это бешеное растение так нужно, так необходимо
Нет. Я Тим с трудом пропихивал слова сквозь онемевшие губы. Контролирую себя.
Ты устроил поножовщину, скривился Алекс.
Я контролирую.
Треллин несколько мгновений молчал, рассматривал его. Тим чувствовал себя жалким, таким жалким в своем одноразовом грязно-зеленом слайсе. С испариной, выступившей на лбу, на висках, с дрожащими руками и неотвязными мыслями. Алексей подался вперед, в черных глазах светилось напряженное внимание.
Думаешь, справляешься? После вчерашнего? Тогда пойди и спроси у своего изоморфа, как он оказался около таракана.
Тим уставился на друга в ужасе.
Ты хочешь, чтобы он порвал меня?
Он не порвет, неужели ты не понимаешь? Изоморф слепил из себя человека и вырядился к твоему приходу, как танцор кордебалета. Ты ему нужен.
Тим почувствовал, как лицо заливает краска.
Ты хочешь, чтобы я пошел к Ирту? Снова?
Алексей откинулся на прямую спинку и небрежно пожал плечами. Смотрел холодно и равнодушно.
Нет. Я думаю, ты не справляешься и не контролируешь ничего. Поэтому хочу, чтобы ты отправился в реабилитационный центр. И не думал больше о полетах.
Я тебя понял, Алекс.
Хорошо, Тим. Извини, но это правда.
Оставалось только подняться и тащить свою задницу прочь из Дублина. Вот только куда? Реабилитационный центр или Ирт такой выбор предложил друг. Или бывший друг? Может, бросить все и отправиться к отцу на Марс? Но эту дорогу он сам закрыл для себя, забил наглухо.
Тим вышел за дверь. С трудом переставляя ноги, пошел к припаркованной авиетке. Оборачиваться не хотелось. Не почувствовал затянувшихся на нем ремней пилотского кресла, уже не видел сквозь носовой купол пестрой красоты улиц Дублина. В ушах грохотал, отдавался эхом собственный мыслеприказ: «в Планетарную прокуратуру». Авиетка взмыла вверх и развернулась в обратную сторону.
Алексей Треллин стоял, скрестив на груди руки, у открытой двери особняка и смотрел вслед быстро уходящей за горизонт машины.
Глава 6. Ростки памяти
Казалось, стены размеренно вращались, но, возможно, все дело в цвете. Стоило только разлепить ресницы, как он наползал со всех сторон. Неотвязный, фиолетовый с бурыми бесформенными пятнами, как пролежни чей-то утробы. Под подушечкой большого пальца тянулись сухие трещины, потом бугорки, странно теплые и словно вибрирующие от движения.