Яхта тем временем пришвартовалась к причальной стенке и замерла, слегка покачиваясь на волне. Что ж, пора сделать то, ради чего она сюда прибыла.
У трапа вновь построился экипаж, провожая свою Августейшую шефдаму. Ольга кивнула:
Молодцы! Благодарю за службу!
Честь в Служении на благо Отчизны!
И она ступила на трап
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 4 октября 1918 года.
Иван Христофорович, срочно проработайте вопрос с союзниками о расширении поставок зерна в Ромею.
Министр внешней торговли Озеров степенно поднялся и склонил голову:
Сделаем все возможное, Ваше Величество. Однако, смею заметить, что нами
и так законтрактованы весьма большие объемы. Цены неизбежно вырастут, да и не так много свободного продовольствия на рынках этих стран, которые сами еще не оправились после окончания войны. Я рекомендовал бы обратить свой взор за океан. Например, на Аргентину.
Киваю.
Вот и займитесь.
Вновь обращаюсь Анцыферову:
Что с подготовкой к выборам?
Глава МВД перелистнул страницу и доложил:
Государь! Все списки имеющих в этом году право голоса уже переданы нами в местные избирательные комиссии. Доклады подтверждают, что все готово. Уверен, что через десять дней, 14 октября, мы проведем выборы в полном соответствии с действующим законодательством.
А в случае отмены и переноса выборов?
Готовы мы и к этому. Но, смею повторить свое предложение, Государь, о сборах резервистов в батальоны территориальной обороны и войск Внутренней Стражи. Такая отмена может вызвать серьезное общественное волнение в Империи.
Я кивнул. Что ж, наши планы предусматривали и такой вариант. И пока окончательное решение не принято, поскольку последних данных социологии и анализа общественных настроений у меня не было.
Нет, разумеется, по улицам не ходили интервьюеры и не задавали глупые вопросы из разряда: «Поддерживаете ли вы политику Царябатюшки?». Никто в здравом уме не стал бы откровенничать на эту тему. Поэтому мы опирались на сведения, полученные от филеров Департамента полиции, от дворников, извозчиков, приказчиков и прочих лиц официально работавших или неофициально сотрудничавших со структурами МВД, Имперской СБ, Отдельного Корпуса жандармов, от репортеров МинИнформа и прочих массмедиа. Работала и обширная агентура шефа моей личной секретной службы барона Евстафия Елизарова, все эти его мальчишкигазетчики, чистильщики обуви, горничные и прочая прислуга. Не бездельничал и Корпус Служения с его разветвленной сетью отделений и отрядов по всей России. Все получаемые из разных источников сведения собирались в моем Ситуационном центре Императорской Главной Квартиры и сотни аналитиков разбирали все сообщения, подавая мне итоговые обзоры и выводы на их основе.
И тут все было сравнительно понятно, хоть и не так радужно, как мне того бы хотелось. Однако же, основные наши сведения поступали в основном из столиц, да еще из нескольких крупных городов, имеющих стратегическое значение. Но даже из прочих губернских городов сведения носили сомнительный характер в виду своей обрывочности и разрозненности. Деревня же, в которой жило три четверти моих подданных, была во многом для нас настоящей TerraIncognita, и о настроениях там мы имели весьма смутное представление.
Конечно, революции делаются в столицах, и как бы не трясло провинцию, если столицы сохранят спокойствие, то особых потрясений основ не произойдет. Но это в обычной жизни и в обычной ситуации. Не тогда, когда всенародные выборы в стране. Во времена, когда у меня нет под рукой зомбоящика в виде радио и телевидения, в виде того же интернета и прочих прикормленных блогеров. У меня в деревне многие мужики газеты берут в руки, когда нужно оторвать кусок для производства самокрутки. Да и верят они только своему братумужику, а не понаехавшим из города подозрительным прохвостам.
Конечно, мы вели разъяснительную работу, открывали избычитальни, устраивали курсы ликбеза, посылали агитаторов, да и вернувшиеся с фронта односельчане многое могли рассказать и рассказывали о событиях в большом мире. Но мы физически не могли охватить все деревни и постучаться в каждую избу на всей нашей необъятной территории.
Да, и, русский крестьянин (впрочем, как и любой другой), с одной стороны, личность весьма консервативная и недоверчивая, а, с другой, простодушная и наивная, словно ребенок малый. И, при этом, человек он предельно практический и очень конкретный, чуждый высоких материй и рассуждений о чести, долге и нашей исторической миссии, но зато имеющий неизбывную тягу к простым решениям. Типа взять все, да и поделить.
По сто десятин каждому.
Проводить выборы в таких условиях было чрезвычайно опасно и рискованно. Но могли ли мы не проводить эти выборы? В теории да. И многие меня убеждали так и поступить. И Ольга, и глава правительства Маниковский и многие другие. Но, беря летом прошлого года всю полноту фактически самодержавной власти в свои руки, я обещал ввести в Империи Конституцию не позднее чем, через три месяца после окончания Великой войны, а выборы провести через полгода после введения Конституции. А монарх, который не держит свое слово, это, как бы, моветон.