На краю кладбища мы рухнули на землю и дальше передвигались уже ползком.
Дистанция, Прокопьев доложил о новом сигнале с «Карпа».
Значит, ждем. Если полезем дальше, будет шанс, что нас заметят, а сейчас работают другие группы Со стороны побережья донеслись выстрелы, потом кто-то из французов запустил осветительную ракету Конгрива. Не очень удачно мало света и в стороне от цели в итоге яркое пятно больше мешало стрелкам, чем помогало.
А вы были правы, ваше благородие, рядом раздался задумчивый шепот Игнатьева. Ждал нас француз. Именно с моря ждал. И если бы не отвлекали там, а летели к берегу, всех бы наших и положили.
И это хорошо, удивил его я. Если ждали с той стороны, значит, будут меньше ждать с других! Значит, больше шансов управиться и никого не потерять!
Я больше не стал ничего говорить, мысленно скрестив пальцы на то, чтобы в группе Степана никого не сбили. Те, конечно, не должны были выходить на дистанцию прицельного выстрела, но Все же возможно. В небе полыхнуло кто-то из пилотов включил ускоритель, уходя в сторону города, и выстрелы сразу загрохотали с новым энтузиазмом.
Что-то точно пошло не так, но нам оставалось только верить в своих
«Карп» передает, что группа ракетчиков на позиции, доложил Прокопьев.
Я покрепче сжал винтовку. По идее как офицеру мне бы шпагу или саблю, но я предпочитаю кирасу и штык штурмовика. Может, мое пролетарское происхождение из будущего сказывается? На дурацкие шутки меня вот точно из-за него пробивает
Недалеко от берега снова вспыхнули огни. На этот раз не от ускорителей, а от ракет. Группа Ильинского прошла почти вдоль самой Карантинной бухты: капитан вспомнил, и остальные поддержали, что там прямо возле берега есть небольшой обрыв. Как раз чтобы скрыть перемещение небольшого отряда. Далеко по нему не пройти, позиция для обстрела не очень удобная. Но, как и у летчиков, у стрелков на этот раз не главная роль.
Снова выстрелы. Если кто и поглядывал в нашу сторону, то теперь уж точно нашел цель посерьезнее. Французы осыпали пулями уже уходящий отряд. Несколько раз громыхнули пушки, но даже так я за наших уже не боялся. Вот если бы вражеский командир отдал приказ идти в ближний бой, могли бы возникнуть проблемы. А так уйдут.
Группа Алферова на позиции, Прокопьев передал сообщение от координирующего атаку «Карпа». И снова вспыхнули ракеты.
Отряд мичмана уже бил наверняка. Мы заранее отметили пороховые склады противника. Специально дразнили его пушки, а потом смотрели с высоты, откуда подвозят новые ядра и порох. И вот пришло время. Два десятка матросов выпустили ракеты по заранее распределенным целям. Если бы что-то пошло или еще пойдет не так, нашей задачей будет прикрыть их отступление.
Раз, два я считал взрывы, переходящие в канонаду разрывающихся ядер.
Словно фейерверк на московской елке рядом выдохнул кто-то из солдат.
Три! я дождался.
Третий пороховой склад подпалили с опозданием видимо, и здесь были свои проблемы но в итоге и он взлетел на воздух. А значит, нам можно будет не прикрывать ракетчиков, а самим идти вперед.
Наши товарищи сделали свое дело, я приподнялся и обвел взглядом своих штурмовиков. Каждый рискнул жизнью, теперь наша очередь. Возьмем француза за огузок, выполним приказ генерала! Ура!
Я вскочил на ноги, мышцы на мгновение налились сталью двигаться в усиленной кирасе и остальных железках было совсем не просто, они словно тянули к земле. Одно мгновение размазалось на целую вечность,
но в итоге я победил и липкий страх, и гравитацию Оттолкнулся изо всех сил и побежал, с каждым шагом набирая скорость.
Вспышка! за спиной раздался тонкий голос Прокопьева.
Следить за сигналами «Карпов» более не было нужды, и он встал в строй как один из нас. В небо взлетела наполненная магнием ракета, полыхнуло. Все наши прикрыли глаза, а большая часть французов превратилась в слепых кротов. До линии вражеских укреплений оставалось всего десять метров, когда кто-то все же попытался нас остановить. Мимо А мы были уже рядом: на ходу, штык выставлен вперед. Первые ряды врагов мы просто раскидали в стороны, вторые Продолжаем колоть.
А в голове бьется только одна мысль. Почему их так много? Сражающийся слева солдат упал после выстрела, еще один меня ударило в грудь, развернуло на полкорпуса, но получилось устоять на ногах. Я взмахнул винтовкой и даже кого-то еще ударил. Потом опять меня. Чужой штык, чужое закопченное усатое лицо, раскрытый в пронзительном крике рот и безумные глаза.
Почему-то я был уверен, что этот точно ударит туда, где не будет брони. Но в последний момент ефрейтор Игнатьев снес француза, а потом все затихло. Я, покачиваясь, поднялся на ноги, оглядывая захваченную позицию. Рядом стонали раненые. Чужих мы не трогали, своих быстро перевязали. Только самые опасные раны, на большее времени не было.
Пушки, прохрипел я Игнатьеву, но тот уже и сам отдал приказ.
Солдаты подскочили к тяжелым гигантам и споро забили гвозди в запальные отверстия. Специальные с засечками, чтобы выбить в полевых условиях их точно не получилось. Пусть теперь французы везут пушки обратно на родину и там пытаются высверлить наши сюрпризы. Получится в любом случае более чем на месяц враг станет слабее. Нет и того лучше!