Вы про канцлера английского Казначейства, который пишет книги о приоритете врожденных прав англичанина перед правами человека? Кажется, «Романы и истории» 1828 года
Скажу честно, не слышал об этой части его личности, признался я, невольно вздрогнув от таких знакомых по двадцатому веку идей. С другой стороны, учитывая, когда он написал те слова, другая его фраза обретает еще больше смысла.
Вы меня заинтриговали. И что же он сказал? в противовес словам Дубельт презрительно скривился.
Он сказал: «У того, кто в шестнадцать лет не был либералом, нет сердца; у того, кто не стал консерватором к шестидесяти, нет головы» Только это. Так что, возвращаясь к вашему вопросу, если вы в двадцать пятом году были близки к декабристам, то это говорит только о том, что у вы были молоды и мечтали изменить мир. А то, что изменили взгляды и стали защитником империи, дополняет портрет, намекая еще и на наличие мозгов.
Намекая? Дубельт хмыкнул, а потом расхохотался. То есть те, кто в старости продолжают мечтать о разрушении страны или глупцы, или подонки?
Я имел в виду не совсем это, но Дубельт меня уже не слушал, кажется, примеряя это вывод к своему противостоянию с Герценом. Наша же беседа плавно подошла к концу. И, учитывая, что мы расстались без каких-либо обвинений, кажется, мои ответы устроили генерала из гнезда Бенкендорфа.
Расставшись с Дубельтом, я вышел из дома Волохова, потянулся на холодном ветру, а потом услышал тихий перезвон колоколов. Точно! Я только сейчас осознал, что генерал вывел меня на улицу именно в это время и именно через этот выход Перейдя на быстрый шаг, уже через пять минут я добрался до церкви на краю Южной бухты и встал рядом с Ильинским и остальными нашими.
Через ворота как раз начали выносить гробы, укладывая в специальные похоронные повозки.
На деревянных крышках лежали специальные комплекты парадного оружия, головные уборы, а на красном отрезе ткани были выложены заслуженные каждым из погибших медали. И у каждого они были Я вот не спросил, а Меншиков, оказывается, успел подписать приказ и выделить на каждого по Георгию. Живые могли и подождать, а вот мертвые должны были уйти так, чтобы не было стыдно.
В окружении друзей, склонивших головы в последнем прощании
На телеги вслед за гробами поставили кресты, а потом вся процессия медленно двинулась в сторону южного кладбища. Грустно Очень грустно. Но тем больше причин не опускать руки и продолжать делать то, что мы делаем!
[1] Цитата, приписываемая Дубельту в разговоре о Герцене и Бакунине: «У меня три тысячи десятин жалованного леса, и я не знаю такого гадкого дерева, на котором бы я его не повесил!»
Глава 5
Россия, Севастополь, 1 октября 1854 годаПрошла неделя с момента нашей вылазки на левую сторону Карантинной бухты. Детали начали смазываться в памяти, опасности казались не такими опасными, и все чаще прорыв вспоминали с улыбкой и гордостью. Ждали повторения Тем более что французы уже то ли заменили орудия, то ли каким-то образом расклепали старые, но укрепления снова были возведены, батареи установлены.
В итоге ты так ничего и не изменил, местная память опять подала голос. Что-то придумал, а в итоге? Враг как подтягивал позиции к городу, так и продолжает это делать. Думаешь, все те прикрытые дощатыми щитами укрепления пустые? Я вот уверен, что на половине из них уже стоят пушки, а на другой появятся в тот момент, когда лорд Раглан решит, что пришло время.
В чем-то голос был до обидного прав. Но точно не во всем!
Они прячут пушки, я улыбнулся. Не стреляют постоянно по нам, по городу, а прячут. Вот уже разница между моим и этим временем.
Мелочи!
Сотни людей, которые не умерли!
Допустим, местная память ослабила напор, но не сдалась. Пускай здесь ты добился успеха, но все остальное? Что скажешь про шпиона, которого так и не нашли? Шпиона, который копается в твоих бумагах, разбирается в изобретениях, который может заставить и слугу, и твоего пилота следовать своим планам!
Как я и говорил, он опасен.
А сколько людей, которые не погибли в твоем времени, погибнут в этом, когда союзники реализуют то, что ты придумал, а он украл?
К чужим шарам мы готовы!
А остальное?
А что остальное? я начал злиться. Дульный тормоз и не думает держаться на бронзовых стволах! А если и держится, то при массе пушки эффект от него не сильно отличается от нуля.
С медициной у тебя тоже тупик, коварно дополнил внутренний голос.
А вот тут не соглашусь, разом успокоился я. Да, с антибиотиками не вышло, но от нас переняли курсы первой помощи и общей гигиены. Ты разве не видел, что в больнице почти нет солдат с кишечными болезнями, только гражданские, отдельные из которых плевать хотели на правила?.. А раненые? Теперь никого не бросают без ухода, первую помощь и вовсе могут оказать сами. Помнишь, что сказал доктор Гейнрих? У нас выживаемость выросла почти в десять раз! Он в шоке и строчит десятки писем каким-то своим покровителям в столице. Собирается делать карьеру, но и плевать. Главное, люди живы.
Пусть они выжили, вот только для чего? местная память не сдавалась. Итог-то будет один! Враг перережет линии снабжения, мы начнем пухнуть от голода. Лишенная шанса на успех контратака и оставление южной половины города. Разведка, медицина, тот корабль в море, что перехватит еще пару транспортов, пока, наконец, не попадется они только продлят наши мучения.