А я не собираюсь доказывать, ответил Лешнер и, повернувшись, решительно двинулся через толпу к воротам.
Следом за ним потянулись ещё несколько человек. А когда Лешнер отошёл шагов на двадцать, очередь у столика заволновалась. Подозрительным, насторожённым крестьянам не много нужно было, чтобы усомниться в истинности разглагольствований о милосердии. В самом деле, а не кроется ли за этим предложением какой-то обман? Они отлично изучили своих помещиков и их управляющих, видимо, Эрих Лешнер что-то знает, раз он осмеливается так говорить. Лучше подождать
Лешнер сам не мог бы объяснить, что заставило его произнести такие смелые слова. Может быть, этим он только навредил себе? Может быть, ему гоже следовало взять участочек? Условия-то исключительно выгодные! На чём основана его уверенность в обмане? Ведь никаких определённых данных у него нет
Но, обдумывая происшедшее,
Эрих всё больше и больше убеждался в своей правоте. Не могли же эта волки, которые всегда драли с него три шкуры, сразу превратиться в ягнят! Нет, здесь что-то таится, они чего-то испугались.
Лешнер и его товарищи уже дошли до ворот, когда на шоссе вдруг прозвучал гудок автомобиля и возле усадьбы остановилась маленькая машина. Из неё вышел русский майор и уверенно, будто он бывал здесь уже не раз, двинулся к помещичьему дому.
Крестьяне поняли, что разговор окончен, и стали расходиться. А майор, подойдя к крыльцу, осведомился, где он может видеть управляющих имениями.
Швальбе и Корн представились.
Что это у вас тут за собрание было? спросил майор Савченко.
О, мы обсуждали, как нам лучше помочь оккупационным властям навести порядок в нашей округе, ответил Корн.
Ну и что же? Договорились?
Безусловно. В нашей деревне всегда был и всегда будет абсолютный порядок.
Савченко ещё раз внимательно оглядел двор, с минуту о чём-то подумал и пошёл к машине. Автомобиль отъехал не более чем на сто метров от ворот поместья, когда Савченко внезапно распорядился остановиться.
Что случилось, товарищ майор? удивлённо спросил водитель.
Да вот хочу узнать, как они собираются помогать нам, ответил Савченко и подошёл к группе крестьян, которые неторопливо шагали по дороге. Где потеряли руку? обратился он к немцу в поношенной одежде, у которого левая рука была в перчатке.
Лешнер остановился и густо покраснел.
В районе Днепра.
И я там побывал, улыбнулся Савченко. Выходит, мы старые знакомые. Вы что же тут, советовались с господами управляющими о своих делах?
Лешнера вдруг словно прорвало, хотя перед ним и стоял представитель оккупационной власти. Он с отчаянием посмотрел на майора и сказал:
Наши помещики, господа Зандер и Фукс, предложили нам взять их землю в аренду, а деньги, кроме небольшого задатка, разрешили уплатить через пять лет.
Савченко не сразу понял, о чём говорит крестьянин. Он попросил объяснить ещё раз. Лешнер послушно повторил. Савченко рассмеялся.
От гады! От подлюги! заговорил он, как и всегда в минуты сильного возмущения, по-украински, качая при этом головой. До чего додумались! Потом, сообразив, что этак разговор не получится, майор перешёл на немецкий язык и сказал: Так ведь это они просто испугались и хотят раздробить свои владения. Мол, их угодьями всё равно крестьяне пользуются. Надеются таким способом затруднить или отдалить проведение земельной реформы. А что, разве у вас собственных наделов нет?
Пока не обзавелись, хмуро ответил Лешнер, который только сейчас начал понимать, почему господа Зандер и Фукс стали вдруг такими добрыми.
Ну, так я вам вот что скажу, продолжал Савченко. Вы этим управляющим не верьте и ни на какие их предложения не соглашайтесь. Всё равно земля скоро будет вашей, если вы только действительно неимущие. В Дрездене самоуправление уже обсуждает, как делить помещичьи владения между крестьянами. До свидания!
Он быстро сел в машину, и только лёгкая тучка пыли пронеслась по дороге вдоль деревни.
Эрих Лешнер был поражён. Неужели ему могут дать землю? Неужели этот русский офицер говорил правду? Нет, этого не может быть! Но тогда почему же стали вдруг такими заботливыми управляющие? Да, их предложения красноречивее всего подтверждали слова русского офицера.
И всё-таки поверить сразу было невозможно.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Приглядываясь к общественной жизни города, капитан пришёл к твёрдому выводу, что его работа требует глубокого изучения и отчётливого понимания исторических особенностей общественного развития Германии.
Он взялся за книги. Пока их было здесь очень мало. Но и то немногое, что ему удалось на первых порах прочесть, ещё больше убедило его в правильности такого вывода. Вот почему каждому ехавшему в отпуск на родину капитан вручал список и строго-настрого наказывал привезти побольше книг.
Ежедневно в течение трёх-четырёх часов Соколов принимал посетителей. Любой горожанин
мог обратиться в комендатуру.
Самые разнообразные люди приходили к капитану. Сегодня утром, когда он, как обычно, ждал у себя в кабинете появления первых посетителей, к нему постучались. Капитан отозвался. Дверь приоткрылась, и в комнату вошло, вернее сказать, вползло какое-то странное существо.