Нора взяла трубку черного телефонного аппарата и, немного послушав, повернулась ко мне:
Это вас. Мистер Фут.
Я взял трубку.
Привет, Роджер. К попрошайкам я обращался запанибратски. Алан тебя внимательно слушает.
Ты никудышный секретарь! Где ты весь день пропадал?
Да так. То там, то сям. Но теперь я здесь.
Я уже понял. Насколько я понимаю, ты играешь в джин-рамми. Как насчет того, чтобы перекинуться в картишки? Раз уж Старый Броненосец в отъезде и твои услуги не требуются.
Почему бы и нет? Где?
В моей комнате. Поднимайся ко мне. Направо по коридору от твоей спальни, потом первый поворот налево и я встречу тебя на пороге.
Заметано. Я положил трубку, сказал Норе, что готов выполнить любое ее поручение, и, поскольку таковых не оказалось, покинул библиотеку.
Похоже, Роджер получал сведения от дворецкого. Впрочем, маловероятно, чтобы Стек поделился с ним информацией, что я по-дружески пригласил его поиграть в джин-рамми.
Комната Фута оказалась несколько больше моей, на три окна. Кресла были обиты зеленой кожей, причем размер и форму того, что стояло у окна, одобрил бы даже Ниро Вулф. К стенам были прилеплены скотчем фотографии лошадей всех мастей и размеров. В основном цветные. Почетное место занимал снимок коня по кличке Нэйтив Дансер. Конь стоял боком, повернув морду к камере.
Нет такой лошади, на которой я не терял бы деньги. Мускулистые. Красавцы. Красавцы! Утром открываю глаза, а они прямо передо мной. Ради этого стоит просыпаться. Ведь что нужно мужчине для счастья? Чтобы было ради чего просыпаться. Согласен?
Да, я был согласен.
Естественно, я предположил, что на кону будет центов двадцать пять, может, больше, и, если выиграет Роджер, мне придется платить, а если выиграю я, он будет мне должен. Но нет, все было вполне гуманно, ставка один цент. Или он делал крупные ставки исключительно на лошадей мускулистых красавцев, или он меня заманивал, или просто хотел установить дружеские отношения, чтобы использовать их в дальнейшем. Роджер чертовски хорошо играл в джин-рамми. Он мог болтать о чем угодно, что с успехом и делал, но при этом помнил каждый снос и каждый прикуп. Я выиграл девяносто два цента, да и то в основном благодаря переборам.
И вот в какой-то момент мне удалось ухватиться за только что сказанную им фразу.
Кстати, это напомнило мне, начал я, одно высказывание, услышанное сегодня. Что ты думаешь о мужчине, который подкатывается к жене своего сына?
В этот момент Роджер сдавал. Он на секунду замер, а потом кинул мне карту:
Интересно, а чье это было высказывание?
Я бы предпочел не говорить. Нет, я ни в коем случае не подслушивал, а просто случайно услышал.
Чьи-либо имена при этом упоминались?
Определенно.
Он поднял руку:
Тебя зовут Альфред?
Алан.
У меня плохая память на имена людей. Но не на лошадей. Алан, я вот что тебе скажу. Если тебя интересует, что я думаю об отношении своего шурина к деньгам и брату
жены, обращайся в любое время! А вот относительно всего остального не мне судить. Если кто-то считает, что его нужно пристрелить, флаг в руки! Никаких цветов на могилу. По крайней мере, от меня. Твой ход.
Итак, разведка боем не удалась. А когда в шесть часов я сказал, что пойду принять душ и переодеться перед свиданием с Лоис, Роджер быстро подвел итог и показал мне:
В данный момент у меня нет девяноста двух центов. Но ты можешь превратить их в девяносто два доллара. И даже более того. В четверг на ипподроме конноспортивного комплекса «Джемейка рейс хорс» Пич Фаз выступает в пятом забеге. Ставки восемь к одному. С шестьюдесятью долларами в кармане я мог бы поставить на него сорок. Выигрыш составит триста двадцать долларов. Половина твоя. И еще девяносто два цента.
Я ответил, что предложение очень заманчивое, но я, пожалуй, подумаю до завтра. Поскольку Джаррелл разрешил ссудить Футу пятьдесят или даже сто баксов, то я мог с легкостью отстегнуть ему искомую сумму, но тогда завтра Роджер точно пропадет с концами, а он может мне понадобиться. Фут воспринял мой отказ как истинный джентльмен, не став особо настаивать.
Утром во время разговора на террасе я пригласил Лоис на обед с танцами в клуб «Фламинго», но после неудачного похода с Треллой в ресторан «Рустерман» решил, что это не слишком хорошая идея. Поэтому я поинтересовался у Лоис, нет ли у нее возражений против клуба «Колонна» в Гринвич-Виллидже. Там был хороший оркестр, меня никто не знал, во всяком случае по имени, и мы не рисковали нарваться на кого-то из моих знакомых. В первый момент Лоис решила, что у нее есть возражения, но потом ей взбрело в голову, что будет забавно сходить туда, где она никогда не была.
Джаррелл сказал, что Лоис чрезвычайно придирчива в выборе партнеров для танцев. Она явно имела на это право. У нее было отличное чувство ритма. Дело не в том, что Лоис умело виляла бедрами, а в том, что отлично слушалась партнера. И чтобы соответствовать ей, я выбросил все мысли из головы, полностью отдавшись языку тела. В результате, когда часы пробили полночь и пришло время пить шампанское, я ни на йоту не продвинулся в осуществлении своей главной задачи, которую, по идее, должен был решить. Пока официант наполнял наши бокалы, я лихорадочно соображал. Какого черта, детектив должен сперва расположить к себе объект, а уж потом переходить к обсуждению интимных тем! Поэтому еще три круга мне явно не повредят. Но я так и не смог приступить к разговору. Все случилось, когда мы снова вернулись к нашему столику допивать шампанское.