Удивительная история. Так понимаю, вы желаете, чтобы я взялся за дело утверждения вас с братом в подданстве российском?
Не только. Мы уже начали делать приобретения недвижимости. Скоро начнутся разные сделки, оформления патентов и прочая деловая переписка, договора и тому подобное. Нам важно, чтобы всегда был рядом человек, сведущий в юриспруденции и знающий омских чиновников и коммерсантов. Вы ведь коренной омич? Наверняка лично знакомы с многими.
Это не совсем моя специализация
Бросьте, Константин Андреевич. Я буду хорошо вам платить, а если вы покажете себя на уровне то и вовсе могу предложить вам постоянную работу на очень выгодных условиях! Но не станем забегать вперед! Давайте проще мы с братом на наших предприятиях обеспечим трудящимся достойные условия. Все, как вы требуете, и даже больше. В Омске прибавится рабочего класса, а это напрямую в ваших интересах! Мы даже не будем мешать вести среди них вам агитацию, напротив, сделаем школу для пролетариев и откроем библиотеку. Можно сказать, я предлагаю вам участие в проекте по созданию в локальном масштабе социально-передового предприятия.
Вы просто змей-искуситель.
Отнюдь. Я просто честно обрисовал вам ближайшие перспективы. Ну что? Договорились? Готов немедля выплатить вам авансом сто рублей. Так сказать, внести депозит, который будет неснижаемым.
Убедили. По рукам!
Вот и отлично. Тогда жду от вас конкретных предложений.
Нам требуется закрепить недвижимость у старшего нотариуса и добить вопрос с легализацией
В жандармском управлении.
Поздним вечером того самого дня, когда наши герои так удачно совершали свои первые крупные приобретения, они сами того не зная, стали предметом обсуждения в средоточии охранителей Омском областном жандармском управлении, что в те времена располагалось на углу Тарской и Воздвиженской (ныне улица Булатова).
Вызывали, господин полковник? вытянувшись по стойке смирно, четко отрапортовал молодой двадцатипятилетний жандармский офицер, только в марте прошлого 1909 года переведенный в корпус. Поручик Талалаев по вашему приказанию прибыл.
Да, проходите, проходите Федор Никандрович. Я тут надумал чайком себя побаловать. Бывает, днюю и ночую здесь. с легкой барственной интонацией и светским лоском легко начал беседу сам начальник Омского управления полковник Александр Петрович Орлов. Мундир его украшала единственная награда. «Анна на шее», она же орден св. Анны 2-й степени, носить который по статуту полагалось на алой с узкой золотой каймой ленте именно так на шее, чтобы сам орден располагался немного ниже воротника. А вы отчего так задерживаетесь на службе? В ваши годы можно подыскать иные занятия по вечерам. Вы ведь еще не женаты?
Никак нет, господин полковник.
Напрасно. Самое время. А когда же еще прикажете обзаводиться семейством? На старости лет? Нет, это, голубчик вы мой, никуда не годится! Вот я своей дражайшей Лидии Кирилловне о вас расскажу, так доложу вам, она лично этим делом займется мигом подыщет вам невесту. Ну что молчите?
Да какой из меня жених? смутился подавленный внезапным напором высокого начальства поручик. Ни чина, ни состояния.
Вздор! благодушно отмахнулся полковник. Вы, милостивый государь, благодарение Господу, не тянете лямку в армейском полку, а служите в отдельном корпусе жандармов. Так что одобрение полкового собрания вам без надобности. Да и жалование, у нас, к счастью, повыше будет, а потому за реверсом дело не станет.
Вы думаете? с замиранием в голосе спросил молодой офицер, в глубине души вполне согласный с этими рассуждениями.
Я знаю, батенька! покровительственно заявил Орлов, а затем наклонился к своему протеже и доверительным тоном добавил. К тому же, удачная женитьба-с может и карьере поспособствовать, и капиталец какой-никакой принести.
Коли так, я готов.
Вот и славно. Вы уж будьте покойны, у моей супруги в таких делах верный глаз и легкая рука. Стало быть, решено. Вы присаживайтесь, в ногах правды нет. Разменявший недавно седьмой десяток пожилой полковник, довольный блестяще выполненным поручением нежно любимой супруги, увлеченно занялся приготовлением чая.
Тем временем, оставленный на время в покое молодой жандарм привычно окинул взглядом просторный начальственный кабинет. Отделанные дубовыми панелями стены, три узких окна, забранные частыми квадратами рамы, прикрытые по вечернему времени плотными портьерами. Широкий кожаный диван у стены.
Монументальных размеров рабочий стол, крытый зеленым сукном, стоящие перед ним два стула с высокими спинками и мягкой кожаной обивкой. Лампа с зеленым абажуром, бронзовый письменный набор с чернильницей, ручками и пресс-папье.
Портрет Государя-Императора на противоположной от окон стене. Несколько массивных, старой работы шкафов, плотно заставленных бесчисленными томами и пухлыми папками, и железный несгораемый шкаф в дальнем углу кабинета. Большой ковер, настеленный поверх узорчатого паркета, вот, пожалуй, и всё.
Не желаете присоединиться? мягко, как-то по домашнему, предложил полковник своему новому подчиненному.
Тот уже открыл рот, собираясь вежливо отказаться, но, заметив в глубине начальственных глаз, спрятанных за линзами очков, некое непонятное выражение, внезапно передумал.