Чтобы обвинить в этом цыган, сказал он, как будто это было самой логичной причиной в мире.
Снегопад прекратился, и я двинулся обратно к церкви. В кармане у меня лежал аккуратно завернутый в газету кинжал, которым был убит отец Виггер. Шериф отказался от всякой надежды найти отпечатки пальцев на рукоятке, щедро инкрустированной рубинами, и позволил мне взять нож для проведения эксперимента.
Я предположил, что кинжал мог быть брошен или приведен в движение другим способом с некоторого расстояния и мог оказаться достаточно тонким, чтобы пройти через ячейки проволочного ограждения на окнах колокольни. Чтобы проверить эту теорию, я вошел в церковь и поднялся на колокольню.
Как оказалось, я ошибался. Правда, лезвие ножа могло пройти с некоторым трудом через проволоку, прямо или под углом, но рукоять обязательно застряла бы в ограждении. Без сомнения, броском извне пастор не мог быть убит.
Не оставалось никого, кроме Карранса Ловара, единственно возможного убийцы.
Что если он лгал?
Я вспомнил, какой ужас был написан на лице Ловара, когда шериф Ленс и я нашли его стоящим возле тела пастора. Ни один человек не мог бы так притворяться.
Я спустился по лестнице и обошел церковь, надеясь на вспышку озарения. Наконец, я сунул нож в карман и вышел на улицу. Проходя через двор, я заметил какую-то белую тряпку, наполовину засыпанную снегом. Подняв ее, я понял, что это белый стихарь, такой же, как пастор Виггер носил во время рождественской службы. На нем были темно-красные пятна и разрез около дюйма длиной.
Я стоял, держа стихарь в руке, а потом повернулся и посмотрел на колокольню, которая возвышалась надо мной.
Я считаю, что следует отправить цыгана в округ, сказал шериф Ленс, когда я вернулся, чтобы отдать кинжал.
Почему, шериф?
Юстас
Кэри говорит, что ходят разговоры о суде Линча. Я знаю, черт побери, они не сделают этого, но не могу рисковать. Не хочу повторения истории пятидесятилетней давности.
Я сел напротив него.
Шериф, расскажите, зачем вы искали Виггера на Рождество. От этого может зависеть человеческая жизнь.
Шериф Ленс поморщился.
Я же сказал вам, сейчас это не имеет значения.
Но разве вы не видите, это имеет значение, теперь более, чем когда-либо?
Шериф поднялся на ноги и подошел к окну. На площади стояла небольшая группа людей, смотрящих на тюрьму. Наверное, это подтолкнуло его к решению.
Возможно, вы правы, док. В любом случае я слишком стар, чтобы хранить тайны. Видите ли, полиция Хартфорда направила мне донесение, подвергающее сомнению личность отца Виггера. Кажется, он не был никаким священником.
Что?!
Он выдавал себя за священника в районе Хартфорда в течение двух лет, пока кто-то не проверил его прошлое, и Виггер сбежал из города. Одни говорили, что он возглавлял банду мошенников, другие, что у него были проблемы с прихожанками. В любом случае его репутация была сильно подмоченной.
Почему вы не сказали мне этого раньше?
Как я уже говорил, человек мертв. К чему очернять память о нем? В Нортмонте он не сделал ничего плохого.
Дверь открылась, и в комнату вторгся Юстас Кэри, а за ним с полдюжины местных предпринимателей.
Шериф, в городе ходят разные слухи. Даже если главарь цыган в безопасности в тюрьме, возмущенные люди могут поджечь его лагерь с повозками.
Я знал, что нужно сказать.
Минуточку. Успокойтесь, и я скажу вам, что произошло на самом деле с отцом Виггером. Он не был убит цыганами либо невидимыми демонами, если не считать его собственного демона.
Что вы имеете в виду? требовательно спросил Кэри.
Я рассказал им, что я только что узнал от шерифа Ленса.
Разве не очевидно? Пастор стоял в дверях церкви и вдруг увидел нас, идущих нему. Он посмотрел на шерифа и понял, что его тайна раскрыта. Иначе, зачем бы он бежал на колокольню, запирая за собой дверь? Его гнал туда страх, он боялся шерифа Ленса и правды.
Но кто его убил?
Когда он услышал, что дверь взломана, а мы поднимаемся по лестнице, Виггер понял, что его карта бита. Он схватил цыганский кинжал и вонзил его в свою грудь. Не было невидимого убийцы и невозможного преступления. Парсонс Виггер покончил с собой.
Потребовались, конечно, доказательства, чтобы убедить их, но это было единственное возможное решение. Я был вынужден вызвать Карранса из камеры и показать им, что он не мог ударить священника покалеченной правой рукой. Затем они убедились, что угол, под которым нож вошел в грудь, соответствует только удару с правой стороны либо самоубийству.
Другого никого там не было, утверждал я. Если Карранса Ловар невиновен, то убийца сам священник. Это так просто.
Они выпустили Ловара на следующий день, и шериф Ленс лично привез его в цыганский табор на единственном в городе полицейском автомобиле. Я смотрел им вслед, стоя на пороге офиса. Эйприл заметила:
Вы ведь решили проблему, доктор Сэм? Так оставьте этого беднягу в покое.
У меня осталось одно незавершенное дело, Эйприл, ответил я. Увидимся позже.
Я раскопал свой «Форд» и выехал на заснеженную разбитую дорогу к имению Минни Хаскинс. Я не остановился возле ее дома, продолжив свой путь до цыганского табора. Когда Волга увидела машину, она бросилась ко мне.