Боюсь, что тебе придется поехать туда. Это все добровольно, но тебе все еще требуется официальная бумага, по которой тебя признают полностью исцелившейся от душевного потрясения.
Я мрачно усмехнулась. Душевное потрясение, вот как это называется. Я то думала, что свихнулась от того, что разговариваю со своими внутренними друзьями, ан нет, это всего лишь душевное потрясение.
Стефания вынес нам документы в тонкой папке и молча зашел внутрь. Я окинула взглядом мрачное, серое здание, высота которого была всего два этажа, но небольшая высота с избытком компенсировалась сетью подвалов, которые уходили глубоко под землю. Я бы с радостью отпустила поводок, чтобы мои монстры разобрали это чертово строение по кирпичикам до самого его основания.
Пипа проводила меня в небольшую лечебницу, которая значительно отличалась от того места, где я провела четыре месяца. Это не значит, что я с распростертыми объятиями буду беседовать по душам с мозгоправами, но само по себе место не наводит жути, что уже можно считать праздником. Седовласый доктор в белом халате проводил меня в палату и попытался задать мне пару вопросов, но наткнулся на высокую стену из холода и молчания, после этого он отступил, поручив медсестре поселить меня в палате. Палата оказалась просторной и светлой, с широким зарешеченным окном, небольшой душевой, деревянным столом и одним стулом. Я уселась на кровати, которая была застелена свежими простынями и осторожно покрутила головой. Мне хотелось принять душ и смыть с себя запах лечебницы, но я не рискнула раздеваться. Вместо этого я просидела на кровати до самого рассвета, едва сомкнув глаза. Как и каждую ночь, мои демоны выходили на прогулку в лунном свете, мелькая перед моими глазами в огромных кровавых лужах. Я просыпалась в поту и с сильным сердцебиением. Если бы можно было вообще не засыпать это было бы идеальным решением, но хотя бы раз в неделю мой организм отрубался, каждый раз утягивая меня в кровавый кошмар моего подсознания.
Иногда я доставала яркий фантик и подносила его к носу, вдыхая сладкий аромат. Мне казалось, что запах шоколада все еще исходит от шелестящей бумаги, но это могло быть просто мое воображение.
Утром история повторилась. Доктор упорно пытался вывести меня на разговор, но я стойко его игнорировала. Пока я не пойму, кому можно хотя бы отчасти доверять, я и рта не раскрою. Мне надо найти человека, который сможет вытащить меня отсюда.
Твой опекун передала тебе сумку с вещами, произнесла молодая медсестра с широкой улыбкой. Она внесла в палату тряпичную сумку и поставила ее на стул. Я проследила, пока она выйдет за дверь, после чего встала на ноги и подошла ближе. Пипа действительно собрала мои старые вещи, самые необходимые, по ее мнению. А еще положила тюбик с темной краской, что было весьма вовремя, потому что мои светлые корни уже достаточно отросли, чтобы сделать меня еще больше чудной. Я вытащила фантик из-за пояса своих штанов и спрятала его во внутренний карман тряпичной сумки. Сама не знаю, почему я его просто не выбросила. Видимо, такие простые проявления доброты сделали меня слишком сентиментальной. Я вытащила чистое белье и расческу, решив все-таки принять душ. Немного покрутив головой, я подставила стул под дверь и скинула с себя старую больничную одежду, отпихивая грязную кучу ногами. Быстро смешав
краску, я нанесла ее на свои волосы, затем быстро сполоснулась в душе, смыла краску и выскочила обратно, каждую минуту косясь на входную дверь. Жизнь в прошлой лечебнице заставила меня быть в полной боевой готовности каждую чертову секунду.
У меня не было зеркала, чтобы посмотреть на результат, но я надеялась, что смогла закрасить отросшие корни. Натянув чистые белые штаны и такую же рубашку, которые шли комплектом к моей палате, я села на стул и уставилась в пространство. Монстры в моей душе насторожились. Я чувствовала, как длинный язык прошелся по моему горлу, а тихий шепот ударил в уши: «Убей их, убей их всех». Слюна капала на мою кожу, вынуждая меня тереть руки в попытках избавиться от липкости.
«Прекрати сопротивляться» шепот перешел на другую сторону моей головы и горячее дыхание обдувало мое ухо. Я дернула плечами и еще сильнее стала тереть свои руки, но липкость никуда не уходила.
Нора, голос более громкий, чем шепот в моих ушах, вынудил меня посмотреть на входную дверь. Медсестра стояла в проходе и настороженно смотрела на мои дерганые движения. Я заставила себя опустить руки, хотя чувствовала, что буквально вся покрыта липкой слюной, и встала на ноги, идем со мной.
Она отвела меня в небольшую комнату, и усадила на металлический стул. Зеркало напротив стола показало худую девушку, чьи каштановые волосы были стянуты резинкой. Ну, по крайней мере, белых проблесков не осталось, что уже хорошо. Я чувствовала, как чужие глаза исследуют мое тело, вероятно зеркало скрывало стекло, но продолжала сидеть неподвижно, натянув безразличие на свое лицо. Дверь распахнулась, и очень красивая молодая девушка вошла в комнату, громко стуча высокими каблуками.
Здравствуй, Нора, произнесла она и уселась на стул, который располагался напротив.