Ты нарушила мой приказ в бою, сказал Князев. Завтра ты возвращаешься в Петроград.
Глава 13
Полковой комиссар Александра ГинзбургДекабрь 1918 года
Ты нарушила мой приказ в бою, сказал Князев. Будь ты моим человеком, пристрелил бы тебя на месте. Свезло тебе, что ты не мой человек, Александра. Никогда им не была. И никогда не будешь. Просто вернешься туда, откуда приехала. Сегодня. Сейчас.
Утром Саша прощалась с пятьдесят первым полком, для которого так и не смогла стать комиссаром. Горячо обняла Аглаю. Крепко пожала руку Лексе. Выпила на дорогу чаю с Николаем Ивановичем. Взяла пачку бумаг у Белоусова, клятвенно пообещав добиться виз и подписей в кратчайшие сроки. Пошепталась с пареньком, которого вытащила вчера с хутора. Он пока еще говорил совсем мало, но быстро приходил в себя.
Боевую задачу пятьдесят первый вчера успешно выполнил. Саша знала, что ее заслуги в этом нет никакой.
Прохор уже вывел Лиззи из гаража, чтоб отвезти несостоявшегося комиссара на станцию.
Если ты хочешь, чтоб я уехала, командир, сказала Саша, я уеду.
Они сидели друг напротив друга за столом в гостиной купеческого дома, где встретились впервые. Саша заняла стул, на который тогда Князев пытался усадить ее приказом. Теперь он, видимо, предпочел бы, чтоб она осталась на ногах и вообще ушла поскорее. Но разбитые вчера колени сильно болели. Хорошо хоть ребро, сказал полковой доктор, при падении всего лишь треснуло, не сломалось. Однако каждый вздох теперь отдавался болью.
За прошедшие с приезда Саши недели комната стала еще более заброшенной. Лекса прибирался в меру своего разумения, но этого
было недостаточно. Прежде богатая обстановка стремительно теряла лоск.
Саша внимательно осмотрелась и увидела то, что могла бы заметить и раньше, если б знала, что искать. Один из углов каминной решетки, потускневшей и захватанной, был начищен до блеска. Недавно.
Я знаю, что не должна была нарушать твоего приказа, командир, продолжила Саша. Но что-то на меня нашло. Я не всегда управляю тем, что делаю. Иногда что-то поднимается со дна и толкает меня на действия, которых я бы не совершила, будь я... в разуме. Это меня не оправдывает. Я не снимаю с себя ответственности. Такое просто случается.
Князев нахмурился.
Это все?
Да. И нет. У меня две просьбы. Мы не так уж плохо работали вместе, потому, полагаю, я могу высказать тебе две просьбы. Решение по каждой твое. Но ты меня выслушаешь.
Князев нехотя кивнул.
Первое. Позаботьтесь, пожалуйста, о мальчике. У него никого и ничего не осталось. Ванька его зовут. Он скоро придет в себя. Год-другой станет солдатом. Пока может быть еще чем полезен.
До того мы бы и без твоих напутствий дошли. Парень часть пятьдесят первого. Мы будем живы он будет жив. О нем не печалься у себя в Петрограде. Что у тебя еще?
Что у меня еще, повторила Саша. Еще я бы хотела забрать личные вещи комиссара Родионова. Отослать их его родным. Написать им, как он погиб. Ну и не только им, конечно. В Наркомат юстиции тоже, с копией в ВЧК. Закрыть это дело.
Князев тяжело облокотился об стол. Глянул на Сашу исподлобья.
Вот к чему это тебе, Александра? спросил он. Знал же, ты не дура и все поймешь. По уму, лучше б тебе смолчать.
Проблемы не решаются, если молчать о них. Тем более что даже при всем желании это дело нельзя было не раскрыть.
Не держи себя, старший следователь ВЧК, подбодрил Князев. Поделись, что же тебе такого удалось раскрыть?
Комиссар Родионов, ответила Саша, быстро и глубоко вздохнув, был человеком строгих правил. Такие люди твердо следуют своим принципам. Иногда слишком твердо. Без учета оперативной обстановки. У тебя тоже есть принципы, командир. Ты никогда не говоришь о них, они не записаны на первой странице твоего дневника ты и дневник-то не ведешь. Эти принципы просто должны быть очевидны и понятны всем, с кем ты имеешь дело. Когда это не так, происходит то, что произошло. Кто тот единственный человек, кого будут прикрывать здесь все, вплоть до самых идейных большевиков? Всякий, кто видел тебя в бою, легко поймет это.
Продолжай, Александра, сказал Князев, постучав пальцами по столу.
Я не знаю, что он говорил тебе в вашу последнюю встречу, послушно продолжила Саша. В его последнюю с кем бы то ни было встречу. Возможно, он упрекал тебя за пьянство. Возможно, выражал недоверие. Возможно, требовал себе больше полномочий. Но особого значения это не имеет. Ведь ты, командир, и сам, видимо, этого не помнишь. А Родионов уже никому не расскажет.
Князев продолжал спокойно смотреть на Сашу исподлобья. Саша прикрыла на секунду глаза, потом продолжила говорить:
Не думаю, что ты имел намерение его убить. Но он переступил границы, которые ты ему очертил. Последующее, полагаю, было случайностью. Возможно, вы бы подрались, а после этого стали бы лучше понимать друг друга. Но ты сильный человек, Федор. На свою беду, очень сильный. Ты ведь просто оттолкнул его? И он упал, головой скорее всего, на угол этой бесполезной каминной решетки.
Князев усмехнулся.
Что ж, раз следователю ВЧК все ясно, дак дело закрыто?
Следователю ВЧК, подтвердила Саша, все ясно. И дело закрыто. Отчего бы не закрыть дело, есть же вещественное доказательство. Комиссар Родионов аккуратно вел дневник. На последней заполненной странице зафиксировано, куда он планировал пойти, но так и не пришел. По пути туда он и погиб. Взгляни, командир.