Окошко он осмотрел критически, прикинул, можно ли через него пролезть самому. Если вытянуть руки перед собой и не беречь шкуру, то шанс протиснуться у Виктора был. Но здоровяк Тугар никак не прошёл бы. На всякий случай оставив напротив окна крепкий дрын, Зуй подпалил хворост. Опыт туриста не подвёл все углы занялись одновременно. Только дверь оставалась нетронутой. Виктор не хотел рисковать, а подпорки могли сгореть раньше, чем задохнутся пленники. Нет, Тугар не должен выбежать и спастись!
Треск огня разбудил уголовников створка двери дрогнула, когда кто-то попытался вышибить её изнутри. Основная подпорка стояла незыблемо, а вторую Виктор подправил ногой, вбил под нижнюю поперечину. Мат и угрозы в его адрес участились Тугар безошибочно вычислил виновника поджога.
Зазвенело стекло. Зуй бросился в сторону окна, схватил дрын. Высунулась рука, потом вторая, они уцепились за края бревен, и вот появилась голова Ворона, которого подталкивали изнутри. Несколько быстрых ударов импровизированной дубиной раздробили ему пальцы, сломали запястье и разбили голову. Заливаясь кровью, Ворон отчаянно завизжал и упал внутрь избы. Из окошка потянулся дымок, который становился гуще с каждым мгновением какой-то из углов сруба уже прогорел насквозь. Визг и мат прекратились, сменившись надсадным кашлем двух человек.
Стоять возле избы стало невозможно, она полыхала гигантским костром, озаряя поляну и поджаривая траву на изрядном расстоянии. Огонь подползал к двери, которая сотрясалась и сотрясалась.
Вот гад, какой живучий, с ненавистью, но и толикой зависти к Тугару, прошептал Виктор, уступая нестерпимому жару ещё несколько шагов.
Словно ответ, грянул очередной толчок изнутри, который одолел сопротивление нижней подпорки. Пропахав борозду, она свалилась, а удары сыпались и сыпались, сотрясая дверное полотно, собранное из толстенных плах. Наверное, гвозди и железные навесы двери раскалились, обуглили дерево, в котором сидели, и утратили начальную прочность. Подпорка держала другую сторону, у щеколды, и ничем не могла помочь ослабевшим навесам. Удар за ударом выворачивал несокрушимые, казалось бы, кованые дверные петли из гнёзд. И выворотил-таки!
Пылающая по верху дверь дрогнула, вместе с подпоркой рухнула в сторону, а из густо дымящего проёма на четвереньках выполз человек. Скорее выпал, ткнулся лицом в угли, взвыл, срываясь на кашель, поднялся, обжигая ладони, и побежал к воде. Он ничего не видел, ослеплённый огнём и едким дымом, но ручей был так близко, что десятка шагов оказалось достаточно. Ощутив под ногами воду, Тугар упал туда и принялся кататься в жалком русле, остужаясь и гася тлеющую одежду.
Виктор упустил момент, когда мог бы наброситься и ударить временно ослеплённого убийцу дубиной, а когда спохватился и подбежал было поздно. Тугар вскочил, сжимая в руке камень:
А-а-а! Я убью тебя, Зуй!
Голыш, килограмма на два весом, ударил Виктора в грудь, едва не свалив. Рёбра хрустнули, от боли перехватило дыхание, а противник уже подхватил другие метательные снаряды, каждый из которых был способен размозжить голову быку. По счастью, гудящий костёр слепил Тугара, и броски получались неточными. Уворачиваясь от камней, Виктор быстро отступил и пустился наутёк, кляня свою нерешительность.
Тугару. Тот никуда не ушёл от пожарища, только выбрался на другую сторону ручья, сел там на траву и замер, даже не обиваясь от комаров.
А вот Виктор извёлся, страдая от сломанных рёбер, что хрустели при каждом неловком движении, и всё-таки продолжая махать у лица веточками. Обессиленный, он вырыл две неглубоких ямки под бедро и под здоровое плечо, со стоном упаковался в спальный мешок, засунул голову в рюкзак и только тогда смог уснуть.
Утром Тугар долго бродил по ещё пышущему жаром пожарищу, палкой разгребал головешки и пепел, пока не отыскал железку ножа. Виктор смотрел, как уголовник тщательно очистил лезвие, втыкая его в землю, подправил на плоском камне и лишь после этого двинулся прочь.
А у меня ничего нет, горько посетовал Зуй, роясь в тех же головёшках.
Топор, вернее, железка, составила его добычу. Возможно, удалось бы найти что-либо стоящее, но прогоревший в лобной части череп заставил Виктора содрогнуться и быстро уйти. Вряд ли это был Хлыст. Похоже, тот скончался раньше и закопан где-то по пути сюда. Ворон, конечно, это Ворон, которому Зуй не позволил выбраться из огня.
Он тоже убил Наташу, выкрикнул Виктор оправдание, обращаясь к небу, но душа не согласилась, и облегчение не пришло.
Однако рефлексировать хорошо, когда ты здоров, сыт, никуда не торопишься, а все долги розданы. Сейчас всё обстояло с точностью наоборот. Жрать хотелось зверски, сломанные рёбра болели, мешая дышать, мщение не удалось, а убийца с каждой минутой удалялся.
Догоняя Тугара, Виктор держался склона, где подлесок давал возможность присесть за куст, если бы уголовник оглянулся. Но убийца брёл вперёд, обшаривая глазами распадок. Наверное, он решил, что Виктор сбежал, и разыскивал следы. Или надеялся нагнать, чтобы поквитаться.
Сообразив это, Зуй усмехнулся:
Плохо ты меня знаешь. Я тебя не оставлю, пока не урою