Мне надо денёк отдохнуть. Я не в форме. Я плохо спала ночь из-за храпа соседок по купе, произнесла Нина и закрыла чемоданчик. Она чувствовала себя усталой, не выспавшейся и не хотела в этот день сексом с другими мужчинами затуманивать в памяти образ Альберта.
Разве я разрешал тебе, сучка рваная, рот открывать?! убрав документы женщин в карман курточки, рассердился Паша-гном и отвесил Нине хлёсткий подзатыльник. С этого момента, сучки рваные, называйте меня и всех своих клиентов: мой господин.
Альберт Везбин шагнул к сутенёру и грозно спросил, указывая строгим взглядом на понурую Нину:
Ты что, солитёр, грабли распускаешь?! Ты почему её ударил?!
Прощай Альберт, печально произнесла Нина.
Отвянь от этой сучки, деревня! презрительно бросил Паша-гном в лицо Везбина. Эта сучка тебе не по карману. Она уже забронирована за солидным человеком.
Я хочу эту, твёрдо сказал Альберт.
Проваливай, проваливай, деревня, а то отвешу тебе хороших люлей, пригрозил Паша-гном и сквозь зубы сплюнул в сторону. Он был выше Везбина на голову и имел более длинные руки.
Что ты вякнул?! рассвирепел Альберт и покачал широкими плечами.
Предчувствуя драку, Нина и Лариса отшагнули от Паши-гнома.
Стремительной борцовской мельницей Альберт Везбин усадил сутенёра на оплёванную урну.
Что ты наделал?! округлив от страха глаза, воскликнула Лариса.
Убрал мусор, буркнул Альберт, приобнял Нину за талию и увлёк в здание вокзала.
Здравствуй, столица! Здравствуй, Москва! с сарказмом воскликнула Лариса вслед подруге.
Кто он такой?! придя в себя после головокружительного полёта и выбравшись из урны, взбесился Паша-гном, сбивая пальцами окурки и бумажки, прилипшие к его брюкам, мокрым от тёплой мочи.
Не знаю, промямлила Лариса и нахмурилась, хотя хотела смеяться.
Звони своей товарке! рявкнул Паша-гном. Её документы у меня! Без них она какашка! Без них она будет подстилкой для бомжей!
Лариса торопливо набрала на телефоне номер Нины и услышала ответ: абонент недоступен.
За мной, сучка рваная, приказал Паша-гном и, прикрывая чемоданом Ларисы мокрое пятно на брюках, мелкими шажками двинулся в проход между зданием Ярославского вокзала и наземной станцией метро «Комсомольская».
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
На привокзальной площади, рядом со спуском в подземный переход, Альберт Везбин и Нина уселись на заднее сидение жёлтого такси.
Куды ехати? спросил длинноусый пожилой таксист в беретке. От лёгкой улыбки его плоское лицо подобрело.
Альберт Везбин назвал адрес из записной книжки смартфона. Нина заметила в уличной толпе Пашу-гнома, Ларису и склонила голову к коленям.
Услышанный адрес таксист занёс в навигатор на лобовом стекле и, ориентируясь по зеленной линии, появившейся на экране гаджета, вывел автомобиль под железнодорожным мостом на улицу с трамвайными рельсами. Будь таксист экскурсоводом Альберт Везбин и Нина услышали бы, что проехали мимо одной из семи сталинских высоток гостиницы «Ленинградская», мимо стены скорби мемориала жертвам сталинских репрессий, мимо станка-качалки нефти жанровой скульптуры перед зданием нефтяной компании.
Памятник Крупской! Стой! радостно приказал Альберт.
Бронзовая жена и соратница Ленина возвышалась с двумя бронзовыми пилонами на бульваре. Такси замерло у тротуара. Альберт Везбин расплатился за поездку, прихватил чемодан и покинул за Ниной салон автомобиля.
На противоположной стороне улице показывал себя храм Успенья Пресвятой Богородицы. Ветра не было. Прозрачные мелкие облачка слегка и ненадолго затеняли августовское солнце.
Альберт Везбин вместе с Ниной пересёк Сретенку, прошёл несколько минут в сторону Сухаревской площади и свернул в переулок с плотно построенными друг к другу невысокими домами.
Долго ещё? жалобно спросила Нина и вытерла носовым платочком вспотевший лоб.
Альберт Везбин осмотрелся, провёл свою спутницу под аркой в узкий дворик, а оттуда в подъезд векового дома с зарешеченными окнами. Оказавшись на сумрачной лестничной площадке первого этажа, он позвонил в квартиру, на двери которой висел ржавый почтовый ящик и громко сказал:
Клавдия Назаровна, откройте! Я племянник Бориса Ивановича Жикодова.
Прошла минута. Ключ провернулся во врезном замке, и дверь в квартиру приоткрылась насколько, позволяла цепочка ограничитель. На коврике в прихожей стояла старушка в плюшевом халате. Полвека она преподавала русский язык и литературу в школе. Теперь она, предчувствуя свою скорую смерть, писала большую часть дня воспоминания об учителях, с которыми дружила и враждовала; о тупых и талантливых учениках.
Я племянник Бориса Ивановича Жиколова, опять назвался Альберт.
Я поняла, молодой человек. Я ещё из ума не выжила, проворчала старушка, достала из кармана халата и отдала Везбину крестовый ключ. Убедительно прошу не шуметь ни днём, ни ночью. Шум пугает мои воспоминания.
Утром шуметь можно? пошутила Нина.
И утром нельзя, и вечером нельзя, заключила старушка сердито и отделилась от визитеров дверью.
Альберт Везбин отпер дверь соседней квартиры, вступил в прихожую и увидел своё и Нины ростовое отражение в старинном зеркале на стене.