Боевая трансформация, поясняет мне орк, и его голос в этот раз звучит куда более мелодично, без тех пугающих рычащих нот.
Я пытаюсь принять удобное положение, опасаясь сбегать и провоцировать варвара на очередную вспышку похоти, но он сразу воспринимает мои движения агрессивно. Стальные канаты мышц натягиваются, и хватка усиливается, отчего зрачки его темнеют, а грудная клетка подо мной слегка раздается вширь. Даже кости трещат.
Я не ухожу, говорю я как можно мягче, вспомнив первое правило в общении с нелюдьми.
Многие из них имеют звериное начало, и провоцировать их на охоту последнее, что должна делать женщина.
Орки, конечно, не оборотни, которые могут воспринять побег, как призыв, но всё равно те еще собственники. Если уж выбрали женщину, то не отпустят, пока не получат своего.
Непреложная истина, которая вдалбливается в каждую девочку, родители которой хотят ее сберечь.
Испугалась?
Речь в этот раз дается ему явно легче. Судя по татуировкам на руках и груди, а также реакции других орков на него, он явно один из вождей. Может, тысячник, а может, и сотник. Такие глупыми не бывают, так что я не обманулась его грубоватой речью и рублеными фразами.
В голову запоздало лезут давно позабытые знания, что в боевой трансформации орочья челюсть мало приспособлена к длительным беседам, потому они и привыкли доносить свою мысль лаконично, без излишней красоты.
Вы меня отпустите? шепчу я и смотрю на орка с надеждой.
Имя не спрашиваю. Знаю, что для орков оно сокровенно, и не каждой женщине они его скажут. А уж если скажет Этого я боюсь куда сильнее, чем обратного.
Мой вопрос ему не нравится. Он даже скалится, но встряхивает головой и ненадолго прикрывает глаза. Контроль ему явно дается тяжело.
Кто добавил в эль возбуждающий дурман? задает он вдруг вопрос и снова смотрит на меня, изучая, казалось, каждую черточку моего лица.
Мне даже чудится, что в его взгляде теплота и какой-то защитный
инстинкт, но я отвожу глаза и избавляюсь от иллюзий.
Его вопрос ставит происходящее на свои места.
Едва не стону, вспомнив, кто именно обслуживал его столик.
Лора.
Она всегда любила пожестче и не раз была замечена с травами, которые прятала во внутреннем переднике, но в этот раз произошла осечка.
Чертыхаюсь, злясь на себя за невнимательность, что забылась и отнесла заказ за чужой столик. На моем месте должна была оказаться Лора, которая была бы не прочь заменить меня.
Прикусываю язык, не собираясь сдавать подавальщицу, с которой работаю уже несколько месяцев. Чувствую, худо ей будет. Вон как мрачнеет и хмурится недовольно орк. Не по душе ему такая отрава вкупе с неотзывчивой девчонкой под боком.
Отпустите меня, пожалуйста, я Я позову вам другую девушку. Согласную.
Мой голос в конце срывается на жалобный писк, и я вдруг с удивлением вижу, как взгляд орка становится нежным и вместе с тем упертым.
Он подтягивает меня выше, утыкается носом в выемку между шеей и ключицей и глубоко вдыхает мой запах. Урчит, словно кот, и прижимает крепче к себе.
Не ошибся. Пар-ра, рокочет он, отчего грудная клетка слегка вибрирует, а клыки снова выдвигаются, касаясь моей чувствительной шеи.
Мне кажется, что я ослышалась, но со слухом у меня никогда не было проблем, так что я застываю, не веря в то, что орк говорит уверенным голосом дальше.
Другая женщина мне не нужна, лашими. Ты теперь моя единственная.
Глава 4
Иногда, в особо тяжкие дни, когда меня одолевало одиночество, даже вставала перед кроватью на колени, опираясь о постель локтями, и молилась небу, чтобы и в моей жизни когда-нибудь настало чудо.
Кто ж знал, что чудо будет зеленокожим огромным орком.
Орки в Империи считаются самой воинственной и жестокой расой. Лишний раз с ними предпочитают не связываться.
Даже родители пугают ими своих непослушных деток перед сном, так как слава безжалостных воинов бежит впереди них.
А уж про их отношение к женщинам и вовсе ходят самые темные слухи.
Что женщин они за равных не считают, держат в шатрах безвылазно, заставляют заниматься самой черной работой и продают, как скот, тому, кто больше всего заплатит.
Так что слова орка, который продолжает прижимать меня к себе, энтузиазма у меня не вызывают.
Лашими, повторяю я за ним, увидев, что он смотрит на меня в ожидании моей реакции.
Значения этого слова я не знаю, но орк удовлетворяется моим ответом и улыбается. Его морда даже без клыков будто для улыбок не предназначена. Выходит, скорее, угрожающий оскал, от которого у меня дрожь вдоль позвоночника.
Возбуждающий дурман, женщина. Откуда он у тебя? снова повторяет он и слегка ощеривается, возвращаясь к старой теме, и я едва не чертыхаюсь, стараясь после выровнять дыхание.
Периодически орк скрипит зубами, а его тугие мышцы на плечах и груди иногда сжимаются, как в судороге, словно он усиленно борется с собой. На секунду мне становится его жаль, но когда я думаю о том, что он так и не выпускает меня из рук, себя становится гораздо жальче.
Единственное, что примиряет меня с действительностью это то, что я до сих пор одета.
У меня его нет, качаю головой, запоздало поняв, что из-за моего молчания он решил, что это я опоила его. Я не знаю, как он оказался в эле. Клянусь, это не я.