Он из тех, кто не способен любить, Тина.
На что ты намекаешь?
На то, чтобы ты его к себе не подпускала близко.
Мам
И еще он из тех, кто с удовольствием присоединиться к племянникам, чтобы устроить веселую оргию, зло шипит она.
Распахиваю глаза и сглатываю колючий ком слез.
Прости Я мама сжимает переносицу. Я не хотела этого говорить мне тут плохо, Тина, поднимает взгляд. Я злюсь и очень боюсь.
Из кустов жимолости доносится недовольный рык Вестара. Нахмурившись, следую за ним.
Я не хотела тебя обижать. Я хочу лишь предостеречь.
Поздно, мам.
Вестар уводит нас вглубь леса, по едва заметной тропинке, которая петляет среди кустов и деревьев. Тени сгущаются, редкие лучи солнца пробиваются сквозь листву и пятнами растекаются под ногами.
Я оглядываюсь и понимаю, что мы через тени и заросли проскакиваем целые куски Леса, и сейчас мы очень далеко от Замка.
Слышу кашель, и ехидный голос Жреца:
Ты в курсе, что если человек найдет смерть в Лесу, то не видать ему садов Солнцеликого?
А я не верю в Солнцеликого.
Да ну, охает в ответ Жрец. А в кого веришь?
В Позабытого.
Брешешь.
И все мы будем однажды позабытыми, сипит папа. Время сотрет наши имена, наши грехи и присоединимся мы
Хорош, Саймон, фыркает жрец. давай ты будешь верить не знаю, в сисястую бабу плодородия, а не в этого жуткого хрена.
Он и тебя ждет, папа хрипло посмеивается. И скольких богов принял к себе?
Ты издеваешься.
Есть немного, папа вновь кашляет. Верховный Жрец боится Позабытого.
Оборачиваюсь на маму, когда опять ветер доносит кашель отца, и шепчу, которая замерла у старой сосны:
Иди.
А ты?
Я не могу в таком виде явиться к отцу.
Мама неуверенно кивает и семенит мимо на носочках. Продирается сквозь кусты можжевельника, скрывается в тенях, и я слышу настороженный голос отца:
Где Тина?
Ты должна это увидеть, милая, меня сзади за плечи хватает Вестар, рывком увлекает за собой, и через секунду мы оказываемся в зарослях молодого орешника в тени
под кроной ясеня.
Привалившись спиной к валуну, поросшему белым мхом, сидит отец. Его рубаха на груди, шея и борода в крови. Он тяжело дышит с сильным присвистом и не сводит взгляда с мамы.
Смотри внимательно, шепчет Вестар.
Мама не идет, а медленно плывет к папе. С легкой и ласковой улыбкой. В глазах ни тени страха, обеспокоенности или смятения. Спина прямая, подбородок немного приподнят.
Где Тина?
С ней все хорошо.
Голос у мамы медовый, теплый и проникновенный. Папа удивленно моргает, а я аж забываю, что у меня за спиной притаился голый Вестар. Жрец в стороне жует травинку, молча наблюдая за происходящим.
Милый, как ты? мама грациозно присаживается рядом с папой, касается его окровавленного подбородка и разворачивает его лицо к себе. Соскучился?
Тот с открытым ртом кивает, очарованный сладким голосом.
Твой папа на крючке, шепчет на ухо Вестар.
Я не хочу тебя отпускать к Солнцеликому, не хочу быть одна, воркует мама, вглядываясь в его глаза. Мне будет очень грустно без тебя. Ты разве хочешь, чтобы я грустила?
Нет
Мама целует папу. Он мычит, отстраняется, прижимает ладонь к губам и бубнит:
Ты меня укусила
Это от любви, шепчет она и выуживает из складок подола флакон. Откупоривает его, не разрывая с папой зрительного контакта. Выпей волчьей крови, мой милый, чтобы остаться со мной.
У меня аж мурашки, выдыхает Вестар. Чары твоей мамы куда сильнее, когда они пронизаны любовью.
Ты ведь хочешь быть со мной?
Хочу.
Папа не раздумывая и без лишних вопросов выхватывает флакончик из пальцев мамы и присасывается к нему, решительно запрокинув голову.
Его пробивает сильной судорогой, а затем приступом кровавого кашля. Валится на землю, выронив флакончик, и мама жалобно всхлипывает в ладони:
Прости.
Я хочу кинуться к отцу, но Вестар рывком прижимает меня к себе:
Ты ему сейчас ничем не поможешь.
Судорога за судорогой. Кашель сменяется криками, а затем рыком. Хруст суставов, позвонков, и он в зверином безумии рвет рубаху, обрастая рыжей шерстью, а затем до меня долетают обрывки воя. Отчаянного и обреченного.
А это нехорошо, встревоженно отзывается Вестар, стискивая мои плечи. Очень нехорошо.
Папа, обросший густой шерстью, переворачивается на спину и сипит:
Им больно
Ну еще бы, Жрец отплевывает травинку. Связь разорвана.
Глава 17. Одна кровь
Папа на траве то стонет, то кряхтит, то рычит. Его лицо в метаморфозе застряло между бородатым лицом и мордой волка. Выглядит он жутко.
Милый, мама подползает к нему, всматривается в глаза, дыши. Тебе надо пройти полный оборот, Саймон, тогда боль отступит.
Что ты наделала хрипит папа и недовольно косится на Вестара, и почему он голый?
Потому, что оборотень! рявкает тот и прет на Жреца, который пропускает бороду сквозь пальцы, что, сволочь ты такая, произошло?
Опять вой, от которого я ежусь и оседаю на мох, кутаясь в простыни. Черное отчаяние Анрея и Эрвина пронизано острой болью и холодной тоской.
Это из-за него? Вестар вскидывает руку в сторону папы, чье лицо с хрустом вытягивается в волчью морду под шепот мамы. Говори!
А это сейчас имеет значение? Жрец лениво приподнимает бровь. Саймон уже почти волк, связь разорвана