Будем знакомы, Серый, значит Сергей! Давай вещи донесем, нас транспорт ждет.
Носильщик! Сразу переходит к делу Пашка. Естественно появляется носильщик с тележкой и загружает вещи в тележку, Серега и Пашка начинают двигаться к выходу с вокзала за ним тележка с вещами. Мама отстраняется от меня.
Мне писали телеграмму ты ранен. Ждешь нас с братом.
Нет я просил не так писать на почте перепутали.
Вот телеграмма-молния «выезжайте торопитесь очень тяжел, хочет видеть брата». Говорит ничего не понимающая мама.
Сокращение не правильно прочитали, мне было очень тяжело без вас и да хотел тебя и брата увидеть.
А до этого и снова достает телеграмму-молнию «Ваш сын хочет видеть брата и вас состояние тяжелое», что это?
Все правильно хотел вас видеть, даже в запой от тоски ушел, очень тяжко было на душе. Сходу вру маме.
Но ведь вы приехали, теперь все будет хорошо
Пожалуй мои «отмазки» очень корявые. Только мама настолько рада и счастлива от встречи и что я живой и здоровый, что критическое мышление отказывает и она их принимает. Очень не хочется ей скандалить.
Ой а цветы. Вдруг спохватывается она
Забудь мама я тебе еще лучше букет куплю!
Мы выходим с вокзала к месту где нас ожидает Леха и два мотоцикла.
Ух ты! Мы на мотоциклах поедем Восхищается младший братишка.
Ты думал командир, вас пешком поведет? Уточняет Пашка Иванов у своего нового друга.
Думал на трамвае или метро. Отвечает Сережа.
Садись в коляску «ленинградец», еще накатаешься на метро. Говорю братишке и он одним прыжком, как могут только дети запрыгивает в коляску. Я же помогаю сесть маме в коляску мотоцикла на котором приехал Алеша. Пока я занят Леха и Пашка принимают вещи и практически заваливают ими моего младшего братишку. По понятным причинам в коляску где сидит моя мама не одного узла с вещами не грузят.
Когда мы рассчитались с носильщиком, даю команду
По коням!
Мои парни стремительно занимают места за рулем БМВ, несколько секунд и мотоциклы трещат своими моторами. Не желая далее тратить время сажусь сзади Лешки Хрипункова, протягиваю руку и беру мама за руку. Мотоциклы стартуют, мы так и едем. Я кстати не в очень удобной позе, но разве это имеет значение? Мама держит мою руку двумя руками и поглаживает ее. Иногда осматриваюсь по сторонам. Я был прав
Братишке не сидится на месте, он крутит башкой, будто хочет все не просто увидеть, а запомнить навсегда.
Учитывая, что движения на дорогах Ленинграда осенью 1945 можно сказать нулевое, а понятия пробок даже не существует, мы довольно быстро приезжаем к нашему дому. Мы вместе с мамой и Сережкой уходим в дом, а Лешка и Пашка остаются возле мотоциклов. Мама удивлена увидев лифт, затем мы поднимаемся, но не выражает эмоций публично при детях. Младший братишка наоборот прямо говорит.
Здоровски! На мотоцикле покатался, на лифте покатался, приедем в колхоз нам все с тобой будут завидовать брать, а мы на метро покатаемся перед тем, как домой поедем?
Не успеваю ему ответить на кучу вопросов и «почему», как оказываемся у двери квартиры звонок.
Здоровски, можно я тоже покручу*? Просит брат.
Покручу* электрозвонки далеко не сразу вошли в моду. Изначально стояли звонки, которые требовалось крутить. Принцип работы чем-то напоминает звонок на велосипеде.
Крути Разрешаю я
Дверь открывает Сидоренко.
Здравствуйте, Тарас, представляется он. И тут же предлагает, проходите. Мама немного растеряна, потому беру инициативу в свои руки.
Тарас это моя мама Ольга Васильевна, а это Сережка, братик. Он услышав такое и все же пообтесался в Германии выдает почти «городское».
Очень приятно познакомится, для вас просто Тарас Ольга Васильевна, затем по простому щелкает братика слегка по носу, а тебе дядя Тарас. Так говорит Сережке. Сразу обращаясь ко мне.
Наши внизу?
Да с мотоциклами, помоги им и вещи занесете.
Нема вопросов, командир. Отвечает Сидоренко. И убегает вниз. Мы проходим в коридор, помогаю маме снять фуфайку и веша ее, потом присаживаюсь на одно колено и снимаю сапоги, когда мама разулась подаю очень теплые, практически плюшевые тапочки, что привез ей из Германии. За это время Серега уже разделся и повесил свою фуфайку, разулся и пошлепал в квартиру.
Назад! Тапки обуй обалдуй! Требую я. Он обиженно возвращается и одевает на ноги тапочки. Я же быстренько скидываю сапоги и одев тапки говорю
Сейчас я покажу нашу комнату. Провожу маму и братика в мою, а теперь нашу комнату. Снять верхнюю одежду я не успел потому офицерскую шинель расстегиваю на ходу. Показываю кровать мамы, что за ширмой, ее личный комод. Братишка сразу упал за письменный стол и разобравшись, как это делать стал щелкать выключателем настольной лампы, он очень увлечен, пожалуй больше, чем дети, которые играют в компьютер.
Я начинаю рассказывать и показывать их новые личные вещи.
Остальное, что надо купим.
Сынок мы не возвращаемся в наш колхоз? Задает вопрос мама.
Нет, мамочка, мы будем жить здесь.
Ура! восторженно орет Сережка.
Пока мы разговаривали я снял шинель и повесил ее на вешалку, которая прибита к входной двери нашей комнаты. Видно соседи не очень дружно жили в данной коммуналке и боялись личные вещи оставлять в общем коридоре. Только мы с парнями воевали вместе у нас крыс нет.