Вот она меня оскорбила! Аврора Илларионовна указала на меня и добавила, прилюдно.
Она и меня оскорбила! В прошлый раз, недовольно поморщился Роман Александрович и посмотрел на старейшину, взяли базарную хабалку, вот она тут исполняет.
У меня аж кровь бросилась в лицо так меня ещё не обзывали.
Роман Александрович, тихо сказала я, извольте покинуть мою комнату. В оскорблениях на своей супруге тренируйтесь. Или вон на любимой тёще. Меня не надо. А то я ведь и ответить могу.
Ну вот я же говорила! взвилась Аврора Илларионовна, сперва оскорбления, теперь уже и угрозы пошли!
И она с еле сдерживаемой радостью и торжеством посмотрела на меня.
Любовь Васильевна начал Благообразный, но Пивоваров решительно перебил его:
Арсений Борисович! Я там был! И вот Ольга Ивановна тоже была! Как и остальные наши братья и сёстры. И все могут подтвердить, что первая хамить начала вот эта женщина, он кивнул на Аврору Илларионовну. Она унизила Ирину Александровну, обозвала её. Причём ни за что! На ровном месте! А Любовь Васильевна всего лишь вступилась за неё. Причём она не обзывала её никак, просто объяснила, что это тёща уважаемого в области человека, поэтому так себя и ведёт. И что нужно просто вытерпеть её поведение.
Это неуважение! взвилась Аврора Илларионовна.
Всё так и было, подтвердила слова Пивоваров Сиюткина и посмотрела на Ляхова, вы бы, прежде чем тёщу в культурные страны брать, подучили бы её, как с людьми себя следует вести.
Я попросил бы! взревел Ляхов. Его и так перекормленное лицо побагровело и раздулось ещё больше. На миг мне стало страшно, что оно сейчас лопнет и забрызгает все стены. Потом отмывать долго придётся.
От этой мысли я усмехнулась.
Вот видишь, Роман, видишь! завизжала его тёща.
Поднялся такой шум, что у меня аж голова разболелась.
Пусть извиняется! кричала Аврора Илларионовна.
Я этого так не оставлю! ярился Роман Александрович.
А я сидела, смотрела на них, и вдруг светлая мысль пришла мне в голову. Я повернулась к Пивоварову и тихо сказала:
Кажется, я знаю, куда нужно идти! Только надо бы с собой ещё Комиссарова взять.
Глава 3
Благообразный что-то тихо ей ответил. Но в поднявшемся шуме я не расслышала, хоть и очень хотелось знать, что он про нас ей сейчас сказал.
Нашу перепалку прервал приход американцев. Насколько я поняла, им нужно было что-то уточнить по проповеди, которую Арсений Борисович будет завтра читать в Доме молитв. Поэтому ему пришлось срочно уйти на беседу с ними, а заодно ретировалась и вся семейка Ляховых. Без силовой поддержки они бы явно с нами не справились.
Мы так это не оставим! напоследок заявила Аврора Илларионовна и вышла вон, громко хлопнув дверью.
Когда дверь захлопнулась, Пивоваров сказал:
Пойду-ка я лучше Ефима позову, и вышел.
А я засыпала вопросами Сиюткину:
Ольга Ивановна, а как вам удалось всю эту заразу перевезти? Как вас карантинная служба, ну или кто там, в аэропорту, не засекла? И почему вы мне не сказали?
Да всё просто, рассмеялась она в ответ, есть такая хитрость. Меня одна старая лаборантка научила, Марья Ивановна. Я ведь не всегда в совхозе работала. Сперва, после сельхозинститута, я в аспирантуру поступила и почти полгода в лаборатории НИИ цитологии и генетики работала, по защите растений. И меня научили как перевозить дрозофил, чтобы в аэропорту не заметили.
А зачем дрозофил перевозить? я настолько удивилась, что аж перебила женщину.
Потому, что они быстро размножаются, практически молниеносно, а у меня часть научной работы была с генетическими мутациями связана. Да это долго объяснять. Не важно, хихикнула та, в общем, дрозофил я возила аж из Москвы к нам. А чтобы довезти, я их упаковывала в шоколадные обёртки. Там же фольга. И никакой прибор не увидит. Очень просто: берёшь шоколадку, аккуратно
распаковываешь. Из плитки выламываешь или вырезаешь несколько долек внутри, лучше ближе к центру, и туда помещаешь дрозофил. Затем запаковываешь обратно фольгой, потом бумажной обёрткой. И перевозишь себе спокойно.
Но они же обожрутся шоколаду и сдохнут? изумлённо покачала головой я.
Дрозофилы не едят шоколад, с улыбкой покачала головой Сиюткина, и златки не едят, и так далее.
А они там не задохнутся?
Так я иголкой им дырочек проколола, воздуха хватит, глаза Сиюткиной светились торжеством, а в сумочку я положила пару плиток. Это не запрещено. Так что досмотр прошла спокойно.
Но вы перечисляли много всего, каких-то молей-пестрянок, я уже запуталась, долгоносиков всяких, и вот как они все в пару плиток поместились?
Так семена сорняков я просто в фольгу завернула и в бутылку с шампунем опустила.
Ничего не понимаю, от всего этого у меня аж голова кругом пошла, но ведь в самолете, там, где багаж едет, там же минусовая температура. Кто-то говорил, что там прямо мороз, градусов тридцать, а то и все минус пятьдесят. Они ведь замёрзнут.
Да нет же! рассмеялась Сиюткина, кто это вас напугал! Там, конечно, холоднее, чем в салоне, но не так, чтоб сильно. Градусов десять-пятнадцать примерно. Это же не «анушки», это совсем другие самолёты!
Я развела руками, мол, что знала, то и спросила.
Кроме того, продолжила Сиюткина, если бы даже это было так, то тоже ничего страшного. Для семян холод полезен. Стратификация называется. А борщевика вообще ничего не берёт. Такая зараза, простигосподи. Иногда мне кажется, что он бы и на Луне смог прорасти.