Смерти ищешь?
Высоко... очень высоко. И совсем не страшно. Как может быть страшно, когда так красиво? Округлая высокая зала, клубящаяся, почти живая тьма, пропитанная горьким ароматом хризантем и сладковатым курений. А в центре огромный каменный цветок, заботливо выложенный черным бархатом. Синий огонь, яркой лентой бегущий по краям лепестков, столь же синее, неудержимое пламя, столбом взмывающее в сердцевине цветка к самому куполу.
Рэми никогда раньше не видел синего огня. Как завороженный смотрел он на пляшущие языки пламени, на огромные, с ладонь хризантемы, разложенные на бархате дивным узором рун.
Красиво? усмехнулся Жерл.
Красиво, выдохнул Рэми. Откуда хризантемы... не цветут же?
У магов цветет все и всегда, сказал, как выплюнул, Жерл.
Рэми не слушал. Он смотрел, жадно запоминая каждую мелочь. И ковровые дорожки, черными лентами расходящиеся от каменного цветка, и треножники по обе стороны дорожек, в которых клубился тот самый сладковатый дым, и блестящий пол, отражающий отблески синего пламени.
Что это? выдохнул Рэми.
Ритуальный зал, приготовленный к церемонии забвения. У нового воспитанника Эдлая не так давно умер единокровный брат.
А те... хворые?
Этого я не знаю, холодно ответил Жерл. Я в дела хозяина замка не лезу и тебе не советую. Мне приказано охранять гостей я охраняю и молюсь, чтобы они скорее убрались.
Рэми недоуменно посмотрел на дозорного. Он не понимал как можно хотеть, чтобы все самое красивое и вдруг закончилось.
Почему? прошептал он.
Почему, почему. Среди гостей повелитель Кассии и вождь Виссавии. Дайте боги, чтобы с ними ничего не случилось. А в последнее время слишком часто что-то случается.
Рэми счастливо улыбнулся. Его радость стала еще больше он увидит самого повелителя Кассии! И вождя... Виссавии?
Что такое Виссавия?
Ты не знаешь, кто такие виссавийцы? удивился Жерл.
Нет, тихо ответил Рэми, поняв, что сказал что-то неправильное.
Он всей душой чувствовал, как напрягся за его спиной дозорный, пожалел, что задает глупые вопросы и вообще говорит слишком много. А если Жерл разозлится, прикажет выйти и Рэми так и не увидит церемонии? Но старшой не разозлился, он начал мягко объяснять:
Виссавия это страна, где живут маги. Наши соседи. Только маги бывают разные и дар целителя среди кассийцев крайне редок. Зато среди виссавийцев целителей очень много.
Целители? напрягся Рэми.
Да. Сказать по правде, виссавийцы очень странные. Они помогают всем: и рожанам, и арханам, и не берут за помощь золото. За что их наш цех целителей и не любит.
Но... Рэми чувствовал, что не должен задавать вопросов, но никак не мог удержаться. Тогда почему они не помогли тем... в зале? Им же плохо.
Потому что виссавийцы на нас обиделись, взрослые тоже иногда обижаются, Жерл взъерошил волосы Рэми, не так, как это делал Власий, почти грубо, почти больно. В Кассии жил один мальчик, такой же милый, как ты. Виссавийцы его очень любили, а мы его не уберегли, мальчик...
... умер? выдохнул Рэми, испуганно глянув в сторону синего
пламени.
Да, голос Жерла внезапно стал холодным и угрожающим. А теперь моя очередь задавать вопросы. О виссавийцах совсем не знаешь... Откуда ты взялся такой... волчонок?
13. Арман. Вкус ответственности
Как... как тебя зовут?
Столь же тихий ответ казался тревожным продолжением тронувшего свечи сквозняка:
Вирес.
Арман не помнил, что было дальше. В душе разорвалось разочарование, и, сам не понимая, что делает, Арман из-за всей силы пнул Виреса ногой в плечо. Все так же коленопреклоненный мальчик упал на спину и, тотчас поднявшись, вновь застыл на коленях перед Арманом. Проклятье! Этот идиот даже не думал сопротивляться или оправдываться! Просто стоял вот так, неподвижный, с опущенной головой и слушал:
Ты понимаешь, что натворил! кричал Арман, до боли сжимая кулаки. Думаешь, если сильный, то тебе все можно? Там люди были. Лю-ю-ю-юди! Тебе больно? Ты мать потерял? А они? Им не больно? Тварь бесстыжая! Видеть тебя не желаю! Ты как грязь... противно! Сдох бы всем было бы легче!
А Вирес все молчал. Все так же стоял на коленях, опустив голову так низко, что лица уже было и не рассмотреть. Ну хоть бы слово сказал... хоть бы попытался объяснить... хотя бы взмолился о прощении! Нет же! Невыносимо!
Арман сильнее сжал кулаки. Поняв, что сейчас не выдержит, изобьет этого придурка до полусмерти и сам потом жалеть будет, он обошел все так же неподвижного Виреса и направился к двери, но остановился, ошеломленный, едва успев схватиться за резную ручку.
Татуировки на запястьях нагрелись так, что кожу рвануло болью. За спиной раздался протяжный стон. Еще не веря своим ушам, Арман медленно обернулся и передернулся, вжавшись в створку двери: он не понимал, что происходит. Вирес сложился пополам, охватив ладонями голову. Глаза его были широко раскрыты и бессмысленны, с уголка рта медленно стекала по подбородку красная дорожка. Пальцы скрючились и так сильно тянули волосы, что казалось, кожа сейчас не выдержит, слезет с черепа вместе со скальпом. И этот стон. Мучительный, протяжный, на одной ноте.
Ты чего? выдохнул Арман. Я несильно... несильно тебя ударил... Правда?