А с ней что, княже? спросил Алеша, кивнув на Искру.
Я прошел мимо, не глядя. Ну ее к лешему, эту интриганку.
Ничего, буркнул я через плечо и мы потопали дальше.
Мой голос прозвучал холодно, аж самому не по себе стало. Пусть стоит там, думает, что хочет. Мне сейчас не до нее Веслава на руках, Ратибор на плече у Алеши, вот что греет душу. Мы рванули к выходу, к лестнице, что вела наверх. Ступени скользкие, будто кто их специально жиром намазал, факел позади остался, и свет его слабел с каждым шагом, пока тьма нас не обняла. Но я пер вперед, прижимая Веславу. За спиной пыхтел Алеша, будто быка взвалил.
Коридор узкий, стены давят, но там, наверху, воздух, свобода и мои ребята. Алеша по пути сообщил, что пленных дружинников самострельщиков он уже освободил, они уже отправились на подмогу нашим. Я шел, стиснув зубы и думал только об одном выбраться.
Лестница кончилась, впереди замаячил серый свет. Мы выбрались в какой-то подвал, заваленный хламом: бочки старые, скамьи поломанные, обручи ржавые от колес валялись. Сквозь щели в потолке сочился утренний туман и я втянул его ноздрями, жадно, как кофе после бессонной ночи. Свобода пахла сыростью. Опустив Веславу на пол, прислонил ее к стене, глянул на Алешу. Он Ратибора рядом уложил, пот со лба смахнул и оскалился своей широченной улыбкой ну чисто пацан, подстреливший ворону.
Ну что, княже, живем дальше? спросил он.
Живем, кивнул я, растягивая губы в ухмылке.
Веслава шевельнулась, глаза открыла и слабо мне улыбнулась, будто сказать хотела: «Не сдамся, княже». Ратибор дышал ровнее, хотя и не очнулся бледный, но грудь ходила ходуном.
Выбрались.
Свобода встретила нас холодным туманом. Я стоял в этом подвале, среди бочек и ржавчины и пялился на Веславу, прислонившуюся к стене. Алеша хлопнул меня по плечу, ухмыляясь, будто мы не из темницы вылезли, а с гулянки вернулись.
Ну, княже, теперь куда? спросил он.
Я выдохнул и кивнул на щель в потолке, откуда пробивался серый свет.
Наверх, буркнул я. Надо понять, где мы и что там творится.
Алеша спорить не стал, снова подхватил Ратибора, будто тот был пушинкой, а я помог Веславе подняться. Она стиснула зубы, оперлась на мое плечо и шагнула вперед. Рука ее дрожала, но держалась крепко эта девушка из тех, что скорее сгинет, чем покажет слабость. Мы направились к шаткой лестнице из подвала. Я шел первым, поддерживая Веславу, а Алеша замыкал шествие, пыхтя под тяжестью Ратибора.
Наверху ветер ударил в лицо резкий, с запахом дыма и железа, как после жаркой битвы. Мы выбрались во двор, окруженный низкими стенами из черного камня. Туман висел, словно занавес, но я разглядел очертания Новгорода башни, частоколы, крыши теремов. Где-то вдали гудело, будто рой разбуженных ос, и доносились крики глухие, но яростные. Битва, черт возьми. Я напрягся, навострил уши и взглянул на Алешу.
Что там творится? спросил я, кивнув в сторону шума.
Алеша прислонил Ратибора к стене, выпрямился, вытер руки о штаны. Улыбка его растянулась шире, глаза загорелись, как у меня, когда шеф обещал премию.
Битва, княже, прогудел он. Добрыня с Такшонем штурмуют Новгород. Войска Свендослава отвлекли, как ты велел. Только вот засада: хан Куря ударил с тыла. Печенеги, чтоб их, навалились, как собаки на кость. Наши теперь зажаты между новгородцами и этими степными гадами. Рубятся так, что земля ходуном ходит.
Я замер. Добрыня и Такшонь попали в клещи. Хан Куря, этот степной гаденыш, опять вылез, как таракан из щели.
А какого лешего ты тут, а не там? хмуро спросил я на Алешу. Ты же должен быть с Добрыней!
Алеша почесал затылок, будто я его отчитал за шалость, и ухмыльнулся еще шире.
Так Веслава меня отправила, княже, сказал он. На переговоры с купцами с новгородского вече. Я теперь не только мечом махаю, но и языком трепать горазд она меня натаскала. Пришел я к этим пузанам, слово за слово и подняли они бучу. Полгорода уже за нами. Купцы Сфендослава ненавидят. А я им пообещал все что ты велел передать с гонцом. Ну, они и схватились за вилы да топоры.
Я моргнул, пытаясь уложить это в голове. Алеша здоровяк, который одним пинком быка в нокаут отправлял, поднял мятеж? Купцы пошли против Сфендослава? Я глянул на Веславу, которая стояла рядом, вцепившись в стену. Она слабо кивнула, подтверждая, сил говорить у нее почти не осталось.
Он дело говорит, прохрипела она. Я его отправила.
Я выдохнул. Полгорода в наших руках! Добрыня с Такшонем держат фронт, хотя и зажаты. Но как этот Куря, черт его дери, сюда пролез? И почему Сфендослав не раздавил этот бунт еще в зародыше?
Алеша, а как так вышло, что Сфендослав купцов не углядел?
Алеша
пожал плечами.
Да кто ж его знает, княже, буркнул он. Может, он на тебя все силы бросил? Ты ж ему как заноза в пятке. Вот и проглядел, что у него под носом творится.
Я кивнул, логично. Сфендослав знал, что я полезу в терем, знал, как меня взять заманил в ловушку, окружил варягами. Но что, если он все свои очки влияния эту чертову валюту «Вежи» спустил, чтобы меня прижать? Его система, жадная, как моя, могла сожрать все до последней крошки, оставив его слепым. Купцы, вече, мятеж он мог просто не заметить, пока он за мной следил.