Пройдя вдоль десятков углублений в стене, Мэйфэн вскоре нашла тёмную табличку с нужным именем, выписанным золотой краской. Это место приготовили для отца ещё тогда, когда он обрёл титул главы школы, и теперь Фэн Личэну предстояло занять его навсегда.
Остальные предки лежат в богато украшенных гробах, заметила Мэйфэн, заглянув в углубление, что находилось выше. Не обидятся ли души моих родителей на такую несправедливость?
Они много лет были привязаны к своим гробам, вынужденные возвращаться к ним каждое утро! ответил Ван Юн и осторожно уложил твёрдое тело мужчины на место. Накроем их тканью, думаю, это лучшее, что мы можем сделать. Тем более я чувствую здесь следы сильной техники, словно лёгкий свежий бриз Наверняка твои предшественники позаботились, чтобы тела не разлагались как можно дольше.
Такое объяснение успокоило Мэйфэн, да и вряд ли на руинах падшей заклинательской школы они бы нашли теперь дорогие гробы, достойные главной ветви семьи Фэн.
Принц Ночи снова вышел наружу и без промедления перенёс друг за другом остальных цзянши, закончив самым последним мертвецом младшим сыном дяди, которому на вид казалось не больше десяти лет. Когда и он нашёл вечное пристанище в этой гробнице, первый луч нового дня пробился сквозь мрачный вход, освещая пыльный каменный пол.
Чудом успели! выдохнул Ван Юн и опустился на один из сломанных постаментов. Я не был до конца уверен, что всё получится: цзянши связывало слишком сильное тёмное заклинание. И даже сейчас не стоит снимать с них талисманы, лучше сначала произнесём молитву и упокоим их души.
Значит, вы даже не знали точно, правильно ли мы всё делаем? Мэйфэн так и замерла, не в силах поверить, что целостность тел её родственников могла нарушиться в любое мгновение.
Заклинательство чем-то похоже на искусство. Великими людьми уже был намечен путь, но мы можем, используя основы, создавать свои техники. Ван Юн откинул чёлку назад и раздражённо хмыкнул. Каждый отдельный случай, особенно связанный с цзянши, требует нового подхода и толики воображения.
Но это же не мазки кисти на рисовой бумаге, которую можно смять и выбросить, если вдруг допустил ошибку в каллиграфии! Это мои родители
Как ты упокоишь кого-то, если сама возбуждена до предела? Он спрыгнул с постамента и взял её за запястье, подводя к безголовой статуе Последнего небожителя Юнфэя. Приди в себя, пора завершить начатое.
Фэн Мэйфэн осознавала, что свою часть работы Ван Юн действительно выполнил хорошо, доставив её умерших родителей сюда, а всё остальное зависело только от неё.
Я не знаю правильных слов. А что, если я всё испорчу?
Важны не сами слова, а твоё искреннее желание отпустить их, сказал Ван Юн и кивнул в сторону её изувеченной правой руки. Не знаю, сможешь ли ты простить подобное злодеяние, но в сердце у тебя не должно оставаться сожалений. Ты единственная наследница пути Небесного ветра, и ваш
небожитель должен тебя услышать!
Подняв взгляд на статую, Мэйфэн впервые так близко увидела большое изваяние, изображающее высокого мужчину в лёгких кожаных доспехах, который держал на ладони резную сферу, похожую на ветер. Его отколотая голова лежала рядом со ступнями, но лицо всё равно казалось светлым и не обременённым заботами, а глаза смотрели снисходительно, и это придало ей уверенности.
Сегодня мы провожаем в последний путь клан Фэн! заговорила Мэйфэн, и её звонкий голос эхом отразился от стен гробницы. Приручивший ветер Юнфэй, если это возможно, возложи их тяготы на меня и даруй им покой, да отправятся их души с этой земли без тяжёлой ноши.
Тёплые пальцы Ван Юна всё ещё сжимали её запястье, и она мягко высвободилась, без смущения взяв его за руку, как во время совместного наполнения. Он не стал возражать и тоже склонил голову, похоже, поддерживая её своей безмолвной молитвой.
Если им суждено вновь вернуться в мир, продолжила Мэйфэн, пусть их жизни будут счастливыми и долгими. Да вознесёт их души Южный ветер к небесам, да успокоит он их своим тихим шёпотом и направит в чертоги Вечного Блаженства. Здесь больше нет тех, кто держит на них зло.
Она опустилась на колени и коснулась лбом холодного камня, а Ван Юн поставил на алтарь семь благовонных палочек и положил на пустое блюдо столько же рисовых колобков, после чего присоединился к Мэйфэн в земном поклоне.
Когда они закончили, по залу уже растекался приятный аромат благовоний, и наследница клана Фэн ненадолго задержалась на коленях, вновь направив прояснившийся взгляд на небожителя: внутренне она тянулась к этому божеству и в присутствии безголовой статуи Юнфэя чувствовала лёгкость и покой.
Уверен, он услышал твою просьбу! Голос Ван Юна прозвучал совсем рядом с ухом Мэйфэн, и она ощутила трепет, пробежавший по шее. Пора снимать талисманы.
Приготовив чистые белые ткани, найденные в одном из углублений в стене, они вместе направились к тому месту, где были прибиты тёмные таблички: «Фэн Личэн двадцать первый глава школы Дафэн» и «Фэн Ай спутница жизни двадцать первого главы школы Дафэн». Ван Юн произнёс заклинание освобождения и протянул руку к жёлтому талисману, прилепленному к сморщенному лбу мужчины. Задержав ладонь в воздухе, словно в нерешительности, он резко сорвал бумажку. Ничего не произошло.