курса, удержать нас в поле зрения практически невозможно. Мы теряемся на фоне леса. Идём на высоте ста метров. Они так не могут, снаряд в брюхо получат.
Две ракеты означают проход с прикрытием. Это как двери. Мы пролетаем, они закрываются. Небо над нами закрывают зенитки. От их огня мессеры шарахаются в сторону и теряют нас из вида. К моему разочарованию. Восторг, переполнивший душу, до сих пор не улёгся. Две мои огненные стрелы, воткнувшиеся во врага и рвущие его в клочья. Вот что побросило моё настроение до небес, в которых я сам уже находился. Одна моя ракета вспахала железный путь перед паровозом, другая ударила в его железный ряд колёс. Удачнее пальнул кто-то из товарищей, угодил в цистерну котла, главную часть паровоза. Но и мой вариант, как бы ещё не лучше. И тут нас лишают счастливой возможности увидеть горящий и дымящий мессер, настоящего и грозного враг. Печально, но со старшими не спорят. Только не в армии.
Немцы быстро всё поняли, когда потеряли пару мессеров от зениток, объясняет нам уже на аэродроме капитан. Они тоже знают, что две ракеты обозначают близость зенитных позиций.
Эдак мы можем пускать ракеты и без зениток, тут же встреваю.
Пока зениток хватает, отмахивается капитан, но если что, то можно и так.
Ибо нехер! заключаю под общий смех.
А чего нам не смеяться? Плюс пара часов боевого налёта раз. Разгромленный эшелон в послужной список два. Все целы и невредимы три. Чтоб все хорошие люди так жили. Лётчики, прежде всего.
Ещё капитан расшифровывает, вернее, заканчивает объяснения, которые не успел дать перед стычкой с мессерами.
Есть приказ генерала Павлова. По возможности, вступать в бой с мессерами, только имея численный перевес, объясняет капитан. И рассказывает дальше.
Приказ, по его словам, редко когда имеет смысл. Немцы придерживаются того же правила. Нападают только при численном перевесе или при возможности внезапной атаки.
Инициатива за ними, говорит капитан, у них скорость больше. Они могут нас догнать. Мы нет. Но мы можем их подловить.
Как подлавливать мессеры, нам ответили после ужина. В кино показали.
Смотрим внимательно, впитывая в себя каждый кадр и каждое слово. Нас, лётчиков, тут два с половиной десятка, на две эскадрильи хватит. На самом деле в зале больше, зенитчикам тоже полезно смотреть, врага надо знать в лицо. Но пехотные и танковые тоже присутствуют. Наши инструкторы их пускают с железным условием, чтобы даже дышали неслышно. Нам можно шептаться, им нет.
Сначала кинооператор обходит вокруг мессера на земле. То приближаясь, то удаляясь.
«Мессер», говорит зрителям баритон, «Основной истребитель люфтваффе, германских ВВС. Официальное обозначение в люфтваффе Мессершмитт BF.109-Е. Кроме самой массовой модификации «Е», Эмиль, появляется модификация «F» Фридрих»
Спокойный, как на академических лекциях, голос рассказывает характеристики «Эмилей» и «Фридрихов». Грубо говоря, скорость «Эмилей» 500, «Фридрихов» 600. И те и другие быстрее нас. Хотя эмильку Миг догонит.
А экране возникает чертёжная схема и некий батальонный комиссар тычет указкой в бензобак и другие части самолёта. Это мы уже знаем, вживую щупали. И без особых пояснений ясно, что самое лучшее бить по лётчику, по кабине. Давайте уж быстрее реальный бой!
Манёвры в воздухе начались через пять минут.
«Мессеры любят уходить от атаки по вертикали» на какое-то время комментатор замолкает, а на экране маневрируют мессеры, уклоняясь от атак ишачков, «Излюбленный способ нападения со стороны солнца, с использованием фактора внезапности. Напасть открыто тоже могут, если есть численное преимущество»
Враки! Сегодня нас восьмерых гоняло тоже восемь.
С лёгким гомоном из ставшего к концу фильма душным кинобарака. Пока светло, стемнеет через неполный час, поэтому вспыхивающие кое-где огоньки горящих спичек и тлеющих папирос режим светомаскировки не нарушают. Хотя за пару дней пребывания здесь ни разу над головой немецких самолётов не видел. Местные говорят, что фрицы боятся летать в нашей зоне. Неизвестно, какая роща выстрелит и какой ствол, торчащий в небо, окажется не осинкой, а зенитной пушкой.
В казарме, бараке земляного типа, прохожу мимо Мишеля. Опять он с письмом возится? Да он псих какой-то! Один шаг в его сторону, быстрое движение конверт в руках! Что у нас тут? Кидаю взгляд на адрес: Полоцк, улица Зелёная 56? Фамилию не знаю, какая-то Захарова, имя обозначено только буквой «Л» так-так
Отдай!!! слышу вопль раненого бизона, пальцы не сжимаю и руку не убираю. Конверт вырывается из рук, отшатываюсь от толчка. За такую грубость Мишель будет наказан. Жестоко.
Что-то давно у меня развлечений не было.
Так-так-так, подражаю пулемётной очереди.
Выхожу в общий проход между двумя рядами кроватей, упираю руки в бока. Глаза у парней вокруг светятся в предвкушении очередной репризы. Она сейчас будет. Знаю я эту «Л». Люба симпатичная невысокая тёмнорусая девушка, с выдающимися в нужных местах спортивными достижениями.
15 августа, пятница, время 14:15
Полоцк, ж/д вокзал.
Лёха Кондратьев.
Стоим уже пять минут и никакого толка! Окно мы общими усилиями открыли, сижу, как бабушка в окошке, разглядываю перронную публику. Негустую, надо сказать. Неужто о! Оглядываюсь назад, к друзьям.