Она поёт песню о дне рожденья, нежно и сладко. Избитую, но он её не останавливает. Её поющий голос прекрасен.
После песни она говорит:
Расскажи мне снова о картах.
Я рассказал тебе тогда, когда был здесь в первый раз. Здесь на самом деле нечего особо долго рассказывать.
Я хочу понять лучше.
Это невозможно
понять.
Я попробую.
Её лицо прекрасно в свете свечей. В этой девушке нет ничего от нянюшки Сэйо, и не могло быть. Ничего от Кларетты, как и от Прозерпины.
Криспин складывает колоду, которая лежит на столе, в коробку.
Магазин, где продаются наборы для фокусов и игры. Старик, владелец, сказал, что собакам там рады.
Это было вечером того дня, когда ты впервые встретил пса?
Да. Я тогда ещё не дал ему имя. После того, как купил карты, я прокрался с Харли в подвал магазина, чтобы остаться на ночь.
Владелец не знал, что вы там находились.
Нет. Он запер нас, когда закрывал магазин.
Почему ты купил карты?
Я не знаю. Просто мне показалось
Что?
Что я что-то должен сделать. Это был мой второй день в бегах, так что праздник архангелов он был всё ещё слишком свеж в моей памяти. Я проснулся посреди ночи от плохого сна о своём брате, проснулся, проговаривая его имя. Поэтому и назвал пса Харли. Вот когда и почему.
Спящий пёс слегка похрапывает на коленях Эмити.
И тогда ты открыл колоду в первый раз, она подгоняет, потому что хорошо знает эту историю.
У нас был свет в кладовке. И можно было заняться чем-то, например, картами, они могли освободить мой разум от всего. Я знаю, они должны были быть новыми, потому что я сорвал печать, снял целлофан.
Теперь он открывает коробку, достаёт карты, но оставляет их в виде стопки, лицом вниз.
Я перемешал их, вспоминает он. Я не знаю возможно, пять или шесть раз. Мне было девять лет, и единственная карточная игра, в которую я умел играть, была «Рамми 500» , но я никогда этого не делал, потому что мне не с кем было играть, кроме как с собакой.
Так что ты просто сдал карты на две руки лицом вверх, и мог играть сам против себя.
Нелепая детская идея играть против себя. В любом случае, первые четыре карты, которые я сдал, были шестёрки.
Воспоминание всё ещё беспокоит его, и он останавливается.
Она может понять его лучше, чем кто-либо. Она даёт ему время, но затем слегка подталкивает тремя словами:
Четыре заплесневелые шестёрки.
Абсолютно новая колода, но шестёрки грязные, помятые и заплесневелые.
Как и те шестёрки на полу склада.
Точно такие. Там были другие карты, разбросанные по полу склада, когда пёс привёл меня туда к мёртвому наркоману и его деньгам, но шестёрки все были в одном месте, лицом вверх.
Все были вместе, когда ты пришёл.
Да. Но когда мы уходили, только одна шестёрка осталась на полу. Все другие карты, казалось, остались разбросанными там же, где и были, но три шестёрки исчезли.
Кто-то их взял.
Никого там не было. Да и кому могли понадобиться заплесневелые старые карты?
В кладовой, расположенной в подвале магазина магии и игр, он сидел, уставившись на грязные карты достаточно долго, боясь к ним прикоснуться.
Что я в конце концов сделал, так просмотрел оставшуюся колоду, чтобы убедиться в том, что в ней нет другого набора шестёрок, чистых, но их не оказалось.
И ни одна из других карт не оказалась ни грязной, ни помятой, ни заплесневелой.
Ни одна, подтверждает он. Мне просто не хотелось трогать те четыре, как будто на них было проклятие или что-то в этом роде. Но Харли понюхал их и посмотрел на меня. Так что я решил, что если они не пугают его, то и меня тоже не напугают.
Харли вздыхает и вздрагивает, всё ещё спит, но, несомненно, ему снится что-то, доставляющее удовольствие.
Я положил заплесневелые шестёрки на верх колоды и потянулся к коробке, чтобы убрать их. Но Харли с силой ударил лапой по коробке перед тем, как я успел её поднять.
Старый добрый Харли.
Он одарил меня таким взглядом, как будто хотел сказать: «Что ты делаешь, мальчик? Тебе без них никак не справиться» .
У тебя по спине побежали мурашки.
Так и было, подтверждает Криспин. Но в хорошем смысле. Я не знаю, что хочет от меня собака, так что перемешиваю карты несколько раз и снова сдаю четыре карты.
Четыре шестёрки, но на этот раз не заплесневелые.
Ты можешь и сама с таким же успехом рассказать об этом, так как хорошо всё это знаешь.
Мне бы нравилось рассказывать об этом, если бы я знала кого-нибудь, кто мог бы поверить в эту историю. Но мне нравится слушать, как её рассказываешь ты.
С твоей редакторской поддержкой.
Это бесплатно, говорит она и смеётся.
Её улыбка напоминает ему улыбку Мирабель, и он любит её, как сестру.
Я перемешиваю, раздаю и тотчас же вытаскиваю четыре шестёрки,