Этот мир игрушек с северным оленем, замершем в прыжке, и вмёрзшими на месте пританцовывающими эльфами в искусственном снеге, производит впечатление даже в свете фонарика. В этом году чудом в центре отдела, вещью, на которую Эмити привела его посмотреть сюда, является масштабная модель универмага.
«Бродерикс» не представляет собой ничего настолько претенциозного как отображение в масштабе один к четырём. Вместо этого используется масштаб один к сорока восьми, четверть дюйма к одному футу реальной конструкции. Тем не менее, модель оказывается достаточно огромной, чтобы восхищать как детей, так и родителей. Криспин ребёнок, Эмити подросток, оба они взрослые в силу своих страданий, и они очарованы. Даже Харли взбирается передними лапами на вспомогательный стол и пыхтит с явным восхищением. Детализация не так впечатляет, как маниакальное мастерство комнаты с миниатюрой в «Терон Холле», однако эта модель настолько хорошо сработана, что очаровательна по-своему.
Эта уменьшенная копия «Бродерикса» в виде квадрата со стороной восемь футов в основании не является гвоздем выставки. В отличие от стеклянного шара, который стоит внутри толстой коробки из оргстекла, заполненной смесью воды с чем-то ещё, Эмити не знает, с чем. Однако она знает, где находится выключатель, относящийся к нему, и когда отсек освещается, он также заполняется падающим снегом, который медленно пролетает сквозь жидкость перед тем, как возвращается насосом наверх.
Как ночь сейчас кидает снег на настоящий «Бродерикс», так снег падает и на модель, реальное и фантастическое едины. Они всегда едины, конечно, но только изредка так явно, как здесь и сейчас, когда создание моделистов и Мироздание, частью которого являются сами моделисты, синхронизированы, чтобы внушить, неотвратимо и мощно, что мир потенциально является местом гармонии, если только гармония желаема и искома.
Они стоят недолго в тишине, а затем Эмити спрашивает:
Кажется, это знак, как считаешь?
Криспин не отвечает.
Магазин никогда не делал этого прежде.
Он сохраняет тишину.
Три кошки, которых ты видел в той другой миниатюре, могут всё ещё быть там.
Две кошки. Это мой брат сказал, что видел троих, но в настоящем доме, не в модели. Как бы то ни было, они убежали с сидения перед окном, когда я посмотрел на них. Я больше никогда не видел этих кошек.
Это был твой последний день в «Терон Холле». У тебя больше не было возможности увидеть их снова.
Я не понял, чем они были. И, возможно, никогда не пойму.
Они незаконченное дело, говорит Эмити.
Снег падает и падает.
Магазин никогда не делал этого прежде, напоминает она ему.
«Бродерикс» здесь стоит внутри «Бродерикса», и оба вращаются вместе с вращающимся миром.
У нас завтра будет ужин, посвящённый дню рождения, говорит Эмити. А потом мы сверимся с твоими картами.
Я не знаю.
Нет, знаешь. Ты мог покинуть этот город давным-давно, уехать далеко, в какое-нибудь место, где они никогда не искали бы тебя.
Я думаю, такие, как они, повсюду. Нет места, чтобы скрыться.
Независимо от того, правда это или нет, ты оставался в этом городе из-за того, что что-то зовёт тебя вернуться в этот дом.
Что-то, желающее меня убить.
Возможно, и так. Но также и кое-что ещё.
Что бы это могло быть? удивляется он.
Я не знаю. Но ты знаешь. В глубине души ты знаешь. Твоё сердце знает то, что твой разум не может полностью осмыслить.
Снег падает и падает.
14
Две маленькие кошки в крошечном окне, сидящие в уменьшенном «Терон Холле», реагируют одновременно, утекая от гигантского мальчика, который подглядывает за ними. Они несутся через смоделированную гостиную в коридор, убегают.
Он мог бы быстро перемещаться от окна к окну в их поисках, но прежде, чем может это сделать, вспоминает произошедшее в ночь, когда пропала Мирабель. Вид кошек очищает, вымывая из него все иллюзии, все чары и магию. Всё, что он забыл или что его заставили забыть возвращается к нему потоком воспоминаний.
Как он притворялся спящим, когда нянюшка Сэйо стояла у его кровати. Как он прокрался в комнату Мирабель. Лепестки роз в ванной, серебряные чаши, пропавшие игрушки, пустая гардеробная. Призыв сестры, разрывающийся как снаряд в его голове: Криспин, помоги мне! Спальня их родителей, украшенная так искусно, что от её богатства и пышной обстановки он задыхался. Криспин, помоги мне!
Теперь его ноги слабеют. Он падает на колени возле масштабной модели «Терон Холла».
Он также вспоминает, как торопился через таинственно безлюдный дом, прислуга, не работающая и отсутствующая в своих комнатах, помочь некому. Южная лестница, изгибающаяся вниз, к закрытой двери в подвал. Голоса по ту сторону. Песнопение.