Роман же такой ерундой вообще не заморачивается. Уничтожать красоту ему наоборот нравится. Пойманные на улицах смазливые горожанки тому пример.
К тому же, в законности дочери Евгения сомневаются. По поводу Юли сомнений нет вовсе. И у нее уже очень давно не осталось тех, кому она действительно дорога.
Слово нарушили все. Константин и Мария обещали не видеться. Юлиана им не помогать. Роман не соваться в узилище к Константину. Этот нарушил еще и прямой приказ отца. Значит, знал, за что рискует. Что может выиграть.
Ничего не нарушил лишь эвитанский офицер из посольства. Потому как ничего и не обещал. Зато все прочие вполне оправдывают чистокровное мидантийское происхождение. Здесь не бывает невинных овечек. У любой припрятана волчья шкурка про запас. Иначе просто не выжить.
Евгений успел к немой сцене. Юлиана и Константин посреди камеры. И повязки на нем нет.
Из них двоих лучше дерется принцесса, но невезучего сына Иоанна Кантизина понять легко: не
за девицу же прятаться.
Сегодня Юлиана изменила алым и изумрудным шелкам. Как и драгоценностям. Променяла роскошь на удобство.
Впрочем, охотничий костюм идет ей не меньше. Мужской.
Наивный эвитанец заслоняет старшую принцессу. Ту, что не воительница. Герой. В чужой стране, на чужой войне, в чужом заговоре.
Мария за их спинами. Но вовсе не жмется в угол, а вполне решительно сжимает кинжал. Двумя не слишком сильными руками. Тонкими, белыми, изнеженными.
Убивать, очевидно, собралась себя. Больше ни в кого просто не попадет.
Кожа у нее тоже нежная любой луч солнца обжигает. Отец явно об этом забыл, когда в гневе приговорил к бичеванию на площади. А количество ударов убило бы и крепкого варвара-наемника. Но императора Бориса волновало лишь, что «терять тут нечего. Всё равно не красотка».
Если приговор повторится на сей раз его приведут в исполнение. Можно не сомневаться. Некому будет отговорить отца и выволочь обморочную сестру из тюремной кареты. Уже у самых ворот Багряной Площади. Тогда Евгений впервые в жизни чуть не загнал коня. При всей любви к лошадям.
Понимает ли это сама Мария? Конечно. Растрепанные темные локоны, дорожки слез на щеках. Чем-то похожа на Софию и непохожа. Сестра пуглива, но если нужно способна сделать выбор, а не ждать чужой помощи. Даже если этот выбор шагнуть за Грань вместе с возлюбленным.
А вот Роман, к сожалению, уродился подлецом и садистом, но не слишком трусом. Во всяком случае не с настолько малочисленным противником. И не при такой охране за плечами. Выбрал самых плечистых?
Вон нагло прет вперед. С десятком гвардейцев позади, и еще тремя в ряд. Если что загородят принца мигом, можно не сомневаться.
Слово здесь нарушили два принца и две принцессы. И кого за это убивать? Слишком много видевшую гвардию Романа? И что тогда опять же делать со своей? И как объяснить столько смертей?
И толку-то от мертвой гвардии при живом Романе. Видевшем не меньше гвардии.
Отец не простит нарушения такого приказа. Константина в итоге дождется слепота если не хуже. Ведь за связь с Марией тоже положена кара. К примеру, сокращение числа конечностей. Насколько зависит от милосердия императора, а он не милосерден. Свидетельства этого Евгений видел не раз. Борис Предатель не стеснялся демонстрировать. Даже когда еще был правой рукой предыдущего императора.
Марии светит хорошо если просто монастырь, а не с особо суровым уставом. Впрочем, после Багряной Площади до монастыря сестру просто не довезут.
Юлиана Отец пощадит ее красоту. Такое ведь можно еще использовать и весьма выгодно. Например, выдать приемную дочь и родную племянницу за любого главу сильного рода, чья верность нужна именно сейчас. Раз уж с Карлом Эвитанским не вышло.
Сам Евгений отправится в ссылку. Есть такой остров точнее, крошечный островок без зверей, птиц и деревьев. Они столько соли не любят.
И далеко не все оттуда вернулись живыми и здоровыми.
Наследником станет Роман. И если все прочие доживут до его коронации очень сильно о том пожалеют.
Не говоря уже о Софии и Вики
Семью Софии подкупить легко. Продаются не хуже семьи Юлианиной матери.
И что бы ни устроила жена раз Евгений сам ее пощадил, прочим уничтожить не даст. Особенно Роману.
Всего этого допустить просто нельзя. Значит, нужно сдохнуть, но не допустить.
А еще лучше если сдохнет кто-нибудь другой.
Ну и что ты теперь сделаешь? ухмыляется Роман.
Он уже покойник, но почему-то этого не понимает. До сих пор считает, что право творить что угодно только его прерогатива. Ну, еще иногда отцовская.
Теперь я наследник, ясно? весело хохочет будущий труп. Отныне и навсегда. А ты, братик, можешь начинать падать на колени. А то и ниц. Тогда я, может, замолвлю за тебя словечко. Мы же братья. Только сначала я тут приберу то, что ты насрл. Юлиана, брось клинок. Папочка обещал мне тебя, так что готовься Комнату, где мы с тобой встретимся, я уже тебе показывал. К твоему приходу там всё обновят. Даже плети принесут другие. И цепи как раз по твоим красивым ручкам. У меня же еще никогда не было настоящей принцессы.
Ему обещали Юлиану? Отец спятил обещать семейному садисту мидантийскую принцессу Дочь двух отцов. Чьей выгоднее объявить то и скажут. Ее родного отца Борис послал на красивую смерть чтобы без помех получить его вдову. А старший братец обоих Иоанн Кантизин принял ясно чью сторону. От кого больше пользы. Уж точно не от двадцатилетней вдовы из рода, готового продать всё и всех, чтобы сохранить влияние.