Терпение и братская помощь послужили бы нам поддержкой.
Кроме того, мы не в состоянии были знать, как долго продлятся физические страдания супруги Немезио. И справедливо было бы предвидеть, высчитать это. Но и высшие решения могли бы вмешаться в смысле продления её периода жизни на Земле. Не было ничего невозможного в том, чтобы она продолжала жить в плотском теле, в относительно лучшем состоянии, в течение месяцев, а то и лет, хотя диагноз показал, что её развоплощение уже близко. Ну а если бы произошло обратное? Раздражение и уныние с нашей стороны стали бы окончанием возможностей помощи. Даже полные сочувствия, наши руководители без малейших усилий убрали бы нас от изголовья больной. У них были средства поставить нас на более лёгкие и живительные задачи в другом месте, как тот, кто повышается в звании, пока он служит. Они бы сделали так ради блага больной, с целью помешать неприятностям, которые мы могли бы доставить малейшими вибрациями, приводящими к расстройству.
Невес вынес мой совет с терпением.
Он, кажется, всё понял. Он на долгое время уйдёт из семейного очага, чтобы воспитать себя в мудрости и отделённости, оправдывался он. Но по возвращении в дом он снова стал тем, кем был: привязанным к комфорту, к своим кровным корням, которые он впитал с благополучием тех, которых считал цветками, растущими в стебле своего сердца. Он умел оказываться
в сложных испытаниях. Он говорил, что анализирует себя, наблюдает за собой, становится взвешенным в своём усвоении принципов милосердия и снисходительности, которые он сам преподавал, под влиянием мудрых и дружественных наставников, которые открыли ему двери школ совершенствования в высших сферах.
Словно земной человек, содержащий в себе заслуги и ошибки, он заявил, что готов овладеть собой и, напоминая мне былых однокашников времён юности, когда они оказывались между ободрением и сомнением в решении проблем самоконтроля, он попросил меня помочь ему оставаться молчаливым, насколько это возможно, в присутствии наставников.
Его повиновение взволновало меня.
Он считал себя временно расстроенным, со смирением настаивал он. Он разделял боль своей дочери. Он инстинктивно испытывал агрессию и состояние экстраверсии, состояния разума, которые были характерны его темпераменту в прошлом. И он клялся, что исправит своё отношение. Но как только мы оставались одни, он, несмотря на всё это, впадал в свои неуместные излияния, и поэтому я не принимал его слова всерьёз. Всегда находился момент, когда нужно было внутренне сдерживать себя, но он чувствовал, что долгое время копившееся возбуждение давило на его мозг, словно газовое облако. Он утрачивал сдержанность или впадал в безумие, как человек, у которого в груди рвались бы бомбы.
Я потребовал от него успокоиться. Не было нужды так раздражаться. Он прекрасно всё понимал. Что касается меня, я не выказывал ни намёка на превосходство над ним. Я тоже, как развоплощённое человеческое создание, слишком хорошо испытал на себе удары внутренней борьбы, в которой мы всегда противостоим на арене низшим качествам, которые нам надо сублимировать.
Однако неуместно было сочетать споры с работой.
Хрупкая малышка облегчала слезами свою душу, плачем, который был слышен сквозь приглушённые стоны и рыдания.
Мы готовились было вмешаться, но случилось неожиданное. Тихо в дверь постучал Клаудио, вероятно, испытывавший неловкость от этого жалостных стонов, которые Марита напрасно пыталась сдержать.
Мы с облегчением вздохнули.
Вне всякого сомнения, отцовское сердце рвалось навстречу со слабой девушкой, желая придать ей больше энергии, и с помощью магнетического стимулирования мы настояли, чтобы она ответила.
Очевидными усилиями воли преодолев приступы слёз, Марита уступила нашим призывам и пошатнулась, когда открыла двери.
Клаудио вошёл не один. Один из его двоих развоплощённых приятелей, изменивший свою личность, первым подошедший к нему с целью получить глотов виски, обвивался вокруг его тела.
Глагол «обвиваться» в человеческом языке кажется наиболее подходящим для определения случая разделённого одержания, который предстал перед нашими глазами, даже если он и неточно выражает весь процесс флюидного смешения, которым они притягивали друг друга. И мы утверждаем именно «разделённое одержание», поскольку здесь один действительно страстно жаждал нечестивых целей другого, в эйфории дополняя друг друга в видении равных частей ответственности.
Поскольку всё это происходило, когда они вместе выпивали, то создавалось впечатление присутствия двух существ в одном теле.
В какие-то моменты одержатель отклонялся от своего спутника на несколько сантиметров. Но он всё время обвивал его, воспроизводя жесты кошки, которая не желает терять контакт со своей жертвой. Они отлично сочетались в своей взаимной привязанности.
Это придавало другое выражение лицу Клаудио. Гипнотизёр, чьё духовное видение не могло достичь нас, контролировал все его чувства и мысли, тогда как тот со сладострастием отдавал себя в его власть. Послушный взгляд обрёл характерные черты человека, охваченного галлюцинациями. Клаудио изменился. Странная улыбка играла на его губах. Ограниченному восприятию Мариты он казался обычным человеком. Но в наших глазах это были две мужские личности в одном представительстве. Два Духа, выражавшие свои унизительные импульсы, дополняя идентичные страсти в одной теме полного сходства.