Вот внутренний двор, вот собаки с леопардами, вот крыло-ловушка. Здесь Элгэ и остальных ждала западня. Ловко придуманная сопливым мстителем. На ходу.
Теперь илладийка уже точно одна. За исключением проводника сомнительной надежности. Мишеля, брата Елены. Элен.
Элгэ, прекрати. Сама же его поняла. И даже попыталась мозги вправить. Так не теряй теперь последние сама. Тут и без тебя думать почти некому.
Там высокая ограда. Выше тебя.
Ничего, я тебя подсажу.
Я не о себе. Я-то заберусь. Ты девушка.
Элгэ илладийка, а не его невезучая Елена Элен. Сестру Кевина и Жанны тоже зовут Элен. Эленита. Тоненькая, хрупкая, застенчивая.
А дальше перехватило дыхание. А что-то горькое (не слезы они так тяжелы не бывают) комком подкатило к горлу. Что Элгэ сделала бы с тем, из-за кого пострадали Алекса и Диего? Или Вит? С Валерианом Мальзери, с графом Адором, с принцем Гуго? С сообщником Валериана Вегой? Она и от Поппея-то избавилась, мстя за совершенно постороннюю девушку.
Ты не прав.
Да, точно. Ты намного крепче обычной женщины. Как и эта Мудрая Банджарон твоя подруга.
Ну, здесь он перегибает палку. Аза, конечно, мудрая. Но вот в ее возрасте скакать по оградам
Не в этом дело Хотя и в этом тоже.
Неудержимое горько-соленое море катит волны. Из глаз к уголкам губ. И тяжелыми каплями стекает в горло. Захлестывает.
Конрад не убивал твою сестру. Он не виноват. Это не Кор пытал ее, мучил, убивал, скармливал этим тварям. Даже не он на нее донес, правильно? Убийца Поппей Август, Кровавый Пес. И он уже мертв.
Еще бы не мертв. Если б остался жив нас не собирались бы всех казнить. Вместе с Мудрой женщиной из банджарон. И ты не пришла бы сюда. Я потому и не убил его сам, что тогда перебьют всех поголовно. Я не убийца невиновных.
И кто-то здесь еще смел думать, что уже искупил все грехи?
Значит, лучше убить Конрада потому что за него не отомстят? Эвитанцы ведь благородные, да? Не придут, никого не тронут? А то и вообще не догадаются? Решат, что случайность?
Гнев лучшая маска для ужаса. А Элгэ сейчас очень страшно. Потому что Бездну Льда и Пламени из них двоих заслужила она. Ее грехи тяжелее Мишелевых. И Конрадовых. Вместе взятых.
Впрочем, за себя бояться поздно. Элгэ проклята еще за нарушенную перед Юстинианом клятву.
А мальчишка опустил глаза. Перед клятвопреступницей и убийцей трехсот невинных жертв. Они еще живы, дышат но обречены, как и Елена.
Тебе следовало убить Поппея. Он за свою жизнь прикончил гораздо больше, чем триста человек, живущих в этом доме. Пока еще живущих. И убил бы еще не триста, а десять тысяч раз по триста. Вот этих людей ты бы спас.
Без меня спасли, буркнул мальчишка. Ладно, пойдем, он подозрительно всхлипнул носом.
Пошли.
Кто-нибудь на месте Элгэ, наверное, признался бы в упомянутом «спасении». Она не стала. Кайся, не кайся ничего уже не изменить.
Да и каяться не в чем. Особенно если сам себе веришь. Даже если это просто оправдание, чтобы не рухнуть в горькую яму вины. Очередную.
Но теперь не жалеть надо, а исправлять. Только не слезами и не собственной смертью. Они-то уж точно не спасут никого.
Сестры у меня больше нет, совсем тихо проронил мальчик. Но этих людей я знаю больше полугода. И мне их жалко больше, чем незнакомых три тысячи. Или даже три миллиона. Я слабый, я знаю.
Ничего подобного. Если бы среди трехсот были Диего или Алекса И если бы Элгэ знала квиринские законы. На самом деле, а не по старым книгам. Или чужим рассказам. Даже если слышала их от Лоренцо. В мирном Вальданэ и Аравинте. Вперемешку с легендами о фениксах и единорогах.
Ты не слабый. Ты просто делишь людей на «своих» и «чужих».
Как и большинство.
Глава 6
Квирина, Сантэя.Роджер едва не застонал. И не только от боли.
На соседнюю кровать пристроили Конрада Эверрата. Над кем теперь вовсю хлопочет Шарль.
Они опоздали. На арене к их приходу не осталось ничего, кроме истоптанного песка. А среди скамей подсолнечной и ореховой шелухи и мелких мясных костей. Толпа разбрелась, вдоволь насладившись зрелищем. «Зрелище» тоже убрело куда-то.
Тогда «спасителям» ничего не оставалось,