Ходнев не сомневался в том, что стоит мятежникам получить подкрепление, и положение осажденных станет практически безнадежным, поскольку захват хотя бы одной части здания станет лишь вопросом времени. А дальше все перейдет в стадию боев в коридорах и переходах, перестрелок из-за углов, и кровавой свалки рукопашных схваток. При таком развитии событий надежно удерживать внешний периметр будет практически невозможно.
Лишь одно вселяло надежду план переворота явно строился на внезапности, а не опирался на большие силы. А значит, у мятежников сил явно немного и удерживать Зимний дворец, Адмиралтейство, Министерства иностранных дел и финансов, да еще и вести осаду Главного Штаба им все же непросто. Кроме того, генерал не сомневался в том, что даже если другие запасные полки вновь примутся бузить, то они вряд ли кинутся на штурм, а, скорее всего, предпочтут "бороться за свободу" в другом, значительно более безопасном месте.
Мимо Ходнева пронесли носилки с очередным раненным. Генерал спешно направился к их главной стратегической позиции на углу Невского и Морской. Три десятка преображенцев рассредоточившись по разным комнатам и этажам, вели оружейный и пулеметный огонь по улице и соседним зданиям, сами, в свою очередь, постоянно подвергаясь обстрелу со стороны здания Министерства финансов и зданий по другую сторону проспекта.
Доложите обстановку! крикнул Ходнев Сафонову.
Смею доложить, ваше превосходительство, что дела наши настолько плохи, что впору удивляться, что мы еще живы! улыбка на перемазанном лице штабс-капитана, впрочем, говорила о том, что руки тот еще не готов опускать и все еще старается держаться бодрячком. Думаю, что не пройдет и четверти часа, как начнется генеральный штурм. Нам срочно нужны еще люди и хорошо бы еще пару пулеметов! И это хорошо еще, что у мятежников нет пока артиллерии!
Типун вам на язык, штабс-капитан! Добро! Постараюсь выкроить! прокричал Ходнев, прекрасно понимая, что снимать-то людей фактически больше неоткуда и надежда лишь на то, что успеют подойти юнкера Николаевского кавалерийского училища и ударят в тыл мятежникам на этом участке. Других надежд у генерала Ходнева уже не было, поскольку их оборона была растянута до предела, было много убитых и раненных, да и несколько пулеметов уже вышли из строя ввиду усиленной стрельбы и перегрева стволов.
Тут к генералу подбежал его денщик Яков Майзаков и протянул сложенный лист бумаги.
Ваше превосходительство, насилу сыскал вас. Генерал Батюшин искал вас и велел срочно вам передать, если я найду первый
Ходнев спешно развернул записку.
Князь, вы меня очень обяжете, если прекратите запирательство и со всей возможной откровенностью расскажете мне о заговоре и о своем участии в нем.
Я холодно смотрел на полковника князя Аргутинского-Долгорукова, который под моим взглядом окончательно поник и как-то даже сжался, словно кролик, завидевший удава. И рад бы стремглав бежать, но понимает, что все пропало, вариантов нет, а есть только гибель. Понимает, но хорохорится из последних сил, пытаясь убедить себя, что если сделать вид, что все хорошо, если закрыть очи и спрятаться под одеялом, то минует его беда, отведет свои страшные гипнотизирующие глаза удав, и снова он станет скакать по зеленой лужайке и будет все чудесно.
Не будет.
Итак, князь? спрашиваю я с видимым раздражением, Не заставляйте меня ждать.
Аргутинский-Долгоруков верноподданнически выпятил глаза и заблеял:
Ваше Императорское Величество, не ведаю я ничего! Оговорили меня враги и завистники, напраслину навели, а я, Ваше Императорское Величество, всегда был, есть и буду, верным слугой Престола Всероссийского, и я, и предки, и дети мои, всегда и во всем
Князь продолжал горячо лепетать, но я его уже не слушал. Его оправдания меня не интересовали,
а делиться информацией он явно не спешил, очевидно, полагая, что еще не все потеряно и позапиравшись некоторое время а, возможно, даже посидев немного в какой-нибудь Петропавловской крепости, он выйдет сухим из воды при любом раскладе, кто бы ни оказался на Престоле в результате. Именно такую стратегию поведения на допросе он выбрал и четко ее придерживался, что называется, включив дурачка и уйдя в несознанку.
Но, к несчастью для князя, это был не допрос, а я был не следователь, и доказывать мне никому ничего не нужно было. Собственно желание побеседовать с Аргутинским-Долгоруковым возникло у меня ввиду некоторой организационной паузы, когда мое личное вмешательство лишь мешало бы процессу. Кутепов полным ходом взялся руководить военным округом, двигая войска, организовывая подкрепления и отдавая различные приказы с распоряжениями. Генерал Маннергейм спешно формировал хотя бы видимость дивизии из разрозненных рот Преображенского и Павловского запасных полков Лейб-гвардии, готовясь выдвинуться на помощь осажденному Главному Штабу. И в этих вопросах вовсе не требовалось Высочайшего присутствия и глубокомысленного многозначительного надувания щек.