Глядя на умирающего священника, он поначалу хотел чем-то помочь приютившей его семье, но быстро понял, что не знает чем. Никаких полезных знаний о таких случаях в его голове не было. Почти вся не очень долгая жизнь, а ему исполнилось чуть больше 24 лет, прошла в церковном мире. Отец был священником в третьем поколении, происходя из рода Хазиновых. Старший брат, разница с которым у Александра была в десять лет, тоже пошёл по стопам служения, приняв монашеский подвиг в далёком монастыре, когда Александр ещё учился в младшей школе. С детства Александр помогал в алтаре, общался с немногочисленными прихожанами их постепенно реставрируемой подмосковной церкви, среди которых царил свой особый мирок и взаимоотношения. Мама занималась хором, приходом и собой, а у маленького Саши няньками были едва ли не все многочисленные помощницы прихода. Нужды их семья особо не знала даже в небогатые девяностые годы. Прихожане, в том числе замаливающие грехи бандиты, на удивление искренне любили и уважали его отца и были щедры с пожертвованиями, а мать, являясь казначеем прихода, умело выделяла деньги и на восстановление храма, и на бытовые нужды.
Отец был строг, но позднего сына любил. Так что строгость была немного отстранённой, как бы по нужде. Чтобы совсем не разбаловать. Но не разбаловать не получилось. Выходки мальчика были регулярными, а характер взбалмошный, боевитый. Не раз и не два, он приходил домой в рваной одежде, за что был бит матерью и наказан строгим выговором отца, а потом им жалеем. Из обычной общеобразовательной
школы пришлось уйти в частную, православную, куда сына священника взяли без оплаты. Но и там его скорее терпели. Единственным, кто его хвалил, был преподаватель физкультуры. Мастер спорта международного класса по самбо, бывший чемпион России, а теперь нашедший себя в преподавании и вере серьёзный мужчина. Секция по самбо была обязательной для всех мальчиков в школе, и Саша там показывал себя упрямым, хоть и несколько прямолинейным спортсменом. Мальчик уважал относящегося к нему как к взрослому и никогда не повышавшему голоса физкультурника и слушался его беспрекословно. Но только преподаватель самбо его и хвалил. Остальные преподаватели кричали на срывающего уроки и скучающего сорванца. Постоянные жалобы директора отцу приводили уже к серьёзным и долгим разговорам, наказаниям в виде лишения пищи, запрету на гуляния во дворе с друзьями. Но Саша всё равно сбега́л через окно дома
Отец стал заставлять его заниматься учёбой всерьёз. Сам находил время, хотя и был чрезвычайно занят в приходе, на то, что бы подолгу объяснять сыну школьные предметы, алгебру, геометрию, а также церковнославянский, греческий, латынь, разъяснять Писание и учения Святых Отцов, обучать каноническому праву. Это их сблизило ещё больше и выровняло дисциплину. К окончанию школы Александр оставался независим по характеру, хотя учёба давалась ему легко и без прежних проблем с учителями. Однако по сути выбора ему отец не оставил. Дорога у него была только в семинарию и священники.
Благочинный их округа, заместитель епископа по нескольким приходам, имел обширные связи с чиновниками, в том числе военкомами, и мог легко устроить уход от службы в армии и сразу же поступление в семинаристы, но сам Александр заупрямился и выпросил свои полтора года у отца. О чём впоследствии жалел. Более бессмысленного времяпрепровождения он и представить себе не мог. Автомат держал в руках практически несколько раз на стрельбах. Правда, и дедовщина его почти не коснулась. Служил он неподалёку от дома. Быстро получил место за столом в «предбаннике» командира ракетной части и дремал прямо там или мотался по курьерской необходимости. Спал в офицерской казарме и если отчего страдал, то только от юношеского голода, дури офицеров и постоянной скуки. От неё же занялся рукопашным боем и даже втянулся, не забросив полностью спорт после окончания службы. Ну а затем после дембеля, всё же плавно переместился в недалёкую от воинской части семинарию.
Учение вышло достаточно насыщенным. В семинарии было много сильных преподавателей, а по иным предметам приезжали лучшие лекторы из Москвы. В итоге семинаристы, по крайней мере, кто желал и брал были разносторонне развитыми сильными специалистами в области истории, знали несколько языков и, конечно, знатоками церковных предметов и философии. Сама на первый взгляд строго регламентированная жизнь, оказалась совершенно ему не в тягость. С друзьями-семинаристами они частенько сбега́ли или устраивали самые разные шутки во время обучения и послушаний. Проректор по воспитательной работе лишь тяжело и обречённо вздыхал, слыша в очередной раз фамилию Хазинов, но сам тоже был человеком с хорошим чувством юмора, весьма изощрённым в наказаниях. К концу обучения их борьба переросла во взаимное уважение к уму и изобретательности, даже почти дружбу, насколько она была возможна между всякого повидавшим стариком и молодым ещё человеком. Отучившись пять лет, встал выбор, что делать дальше. И тут он прислушался к совету проректора и сан принимать, торопиться не стал, пойдя в столичный монастырь, стал нести послушание в алтаре, затем стал иноком. Но через какое-то время Александр понял, что ему очень не хочется принимать обеты монашества. От монашеской жизни он стал уставать и частенько нарушал устав. В душе царили противоречия. И вот однажды, от обуревавших его мыслей, видя, что ничего другого он в жизни не умеет и не знает, а церковная карьера его не прельщает он и напился до беспамятства, твёрдо решив, что утром уйдёт из монастыря и будь что будет.