-Это не попытка купить чью-то благосклонность, а жертва на храм. Эти люди просто так отдают Богу Богово.
Юноша покачал с сомнением головой.
-Вы уверены в своих словах? Возможно, вы лично считаете и понимаете, что, отдавая деньги в храме и получая взамен распятье, вы покупаете не Христа, а лишь совершаете милостыню, вы, я вижу учёный человек и, кажется, священнослужитель? Язычники же развешивают ленточки, оставляют чашу со снедью за печкой, ставят молоко в мыльне, но я вам гарантирую, что также поступают и эти добрые христиане. И здесь они тоже просто исполняют некий языческий обряд. Я отдам что-то монастырю, а взамен получу что-то от Господа. Воздаяние делающему вменяется по долгу, а не делающему вера его вменяется в праведность немного неточно процитировал юноша послание Римлянам.
В этот раз Александр не спешил с ответом. Он и сам наблюдал несколько раз у местных христиан языческие обычаи, да и в бытность своей алтарнической жизни в далёком будущем наблюдал полное непонимание смысла покупки свечей или написания записочек за упокой и за здравие близких. Причём не только у людей, случайно оказавшихся в стенах церкви, но и у воцерковленных и исправно посещающих службы. Казалось, у каждого есть какой-то свой Бог, с которым он надеялся договориться, ожидая не милости, а возврата долга.
-А имеет ли это значение? наконец вздохнул он В конце концов, даже если у них и есть желания, чаянья, надежды на помощь Всевышнего, то нет ничего плохого в том, что они надеются на то, что этому поможет их трата в храме. В результате это реализация их ожиданий, а что же не есть вера, как уверенность в невидимом, как в видимом и в желаемом и ожидаемом, как в настоящем?
-Браво! похлопал в ладоши юноша. Это самое понятное объяснение веры, которое я слышал. Пожалуй, тут мне нечего возразить.
-Не моё, я лишь читал такое толкование
на слова апостола не стал приписывать Александр себе определение из написанного лишь спустя много веков катехизиса Филарета Московского, знаемого наизусть любому семинаристу.
-И тем не менее вы поразили меня в самое сердце, лишив радости насмехаться над окружающими и спустив моё самомнение с купола храма на камни площади. За такие гадости я привык платить не менее, чем кувшином вина!
-Признаться, и вы доставили мне немалое удовольствие, а потому я приму вашу оплату улыбнулся монах.
-Что же, так идёмте сейчас же!
Но здесь Элезару с Александром приблизился храмовый служка и сообщил, что их готовы принять и ожидают в саду. Извинившись и договорившись встретиться с юношей вечером, они отбыли к епископу.
Под довольно широким навесом за столом с постными, но довольно разнообразными блюдами их встретил уже достаточно пожилой человек. Тонзура его была окружена редкими седыми волосами, взгляд был полон усталости, но всё ещё внимателен и остр.
Оба путника приблизились с поклоном, затем приложились к предложенной для поцелуя руке и представились.
-Чего же вы хотели от меня, дети мои?
Элезар изложил уже стандартную их историю о посланцах епископа и перешёл к просьбе.
-Отче, для нашей миссии нас снабдили достаточной суммой, достаточно у нас было и собственных. Однако в дне пути отсюда мы встретили торговца иудея, который перевозил в том числе рабов с Востока, из земель славян, и мы посчитали богоугодным делом выкупить у него несколько христиан, попавших в плен к язычникам и затем проданных ему в Польше. Денег у нас осталось совсем немного. Могли бы мы взять для нашей богоугодной миссии заём в 2 тыс. пфеннингов.
Епископ Вихо поднял на него свои почти серые глаза и пристально взглянул.
-Могу ли я быть уверенным в возврате и чем ты можешь поручиться в этом, сын мой?
-Отче, я не могу точно сказать, когда мы вернёмся в эти места из Святой Земли, но в том, что мы вернёмся не позднее чем через три года может послужить залогом не только верность моего слова, но и земля моего отца в Хайтебю. ИВы знали его. Мой отец, священник Пётр служил в этих землях перед своим подвижничеством в земли славян на севере. Насколько мне известно, по его рассказам вы оба были помощниками казначея в монастыре Святого Мартина.
-О! А я всё смотрю на тебя и думаю, где же я видел твоё лицо? сразу же очень тепло улыбнулся ординарий. С твоим батюшкой мы в молодости выпили немало монастырского пива, сваренными искусными монахами нашей обители. Он писал мне о тебе Что же. Господь заповедал: «Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся»... Епископство может занять тебе две с половиной тысячи пфеннингов.
Элезар благодарно склонил голову и снова приложился к руке епископа, благословившего его.
- А сейчас сядь со мной, отобедай, вместе со своим другом и расскажи о своём отце.
-Батюшка умер, отче печально сказал Элезар, а затем присоединился к трапезе и поведал о последнем времени земной жизни отца.
После трапезы обоих проводили в церковному казначею, который отсчитал им две с половиной тысячи пфеннингов и составил закладную на имущество Элезара. Пятьсот из полученных тут же были записаны Элезаром в качестве пожертвования епископству, поэтому на руки они получили запрошенные изначально две тысячи. Процентов Святая Церковь за бескорыстную помощь ближнему не брала, но никто не запрещал ей получить пожертвование от благодарного прихожанина. Забавно, что даже самых ярых адептов аскетизма и установления строгих монастырских порядков эта совершенно обыденная практика совершенно не волновала.