Николай Иванович
знал, что к концу 1930-х годов монархическая идея в России почти исчезла, а уж сторонников Романовых совсем нет. И Хозяин этих Романовых совсем не боится, ни в России, ни заграницей. В любом случае сторонники своих бывших троцкисты, бухаринцы и, втихомолку, умеренные сталинисты заметно для Вождя опаснее.
А потому, можно выпустить нашего великого князя вкупе с белогвардейской газетенкой, а там и можно посмотреть. Все равно, только Хозяин будет решать это нарком НКВД генеральный комиссар госбезопасности Н.И. Ежов знал твердо.
Ладно, попей еще чай, великодушно разрешил он попользоваться казенными харчами, полчаса у меня есть, поболтаем. Костя, поменяй нам чайник, в этом кипяток уже остыл, приказал он человеку, видя, что Сергей решил воспользоваться разрешением и выпить еще один стакан чая, когда я еще буду угощать великого князя.
Последняя фраза прозвучала очень уж угрожающе и Сергей никак не реагировал. Пускай, мне с ним детей не крестить. И лучше бы совсем не увидеться, тьфу! А вот чаю с лимоном когда еще попью? С учетом того, что меня еще могут в эту ночь расстрелять, никогда.
А чай хорош, это даже не магазинный в XXI веке. С таким и с лимоном хоть ведро выпей. А с дагестанским домашним сыром вполне и второе можно
Ежов, глядя, как его собеседник вкусно пьет чай и опять без закуски кусочек сыра это не еда, тоже решил добавить стакан чая, а то сталинские посиделки продлятся долго, иной раз почти всю ночь продляются. А вот угощать Вождь не угощает. От других он знал, и чай с ними пьет и обедает, ха-ха, в два часа ночи. А вот с наркомом НКВД только деловые встречи. Лишь курит много. Но папиросы это не еда.
Так что выпьет он еще чай и под хорошую закуску. Это не пустой дворянский чай великого князя. Это чай простого советского человека с большим бутербродом, с колбасой и животным маслом. Вот это по-нашему!
Скажи, вот тебе уже третий десяток идет, а жениться ты думаешь? как бы невзначай спросил нарком.
Жениться? исключительно для публики, то есть для того же Ежова, вслух подумал Сергей, поколебавшись, сказал: наверное, как-нибудь потом. Пока некогда. На работе надо дать внеплановую плавку в честь годовщины Великой Октябрьской революции, в училище необходимо нарисовать серию лозунгов к этому же мероприятию.
Надо же! искренне удивился Николай Иванович к откладыванию свадьбы и всем этим шагам, обычным для советского гражданина, но крайне неординарным для великого князя.
Попили, немного поели, потом Ежов, посмотрев на часы, решительно встал:
Что же мне пора. По вам же, гражданин Сергей Александрович, то скажу вам только после встречи с товарищем Сталиным, поскольку такого рода действия может решать только он!
А пока посидите в отдельной камере Лубянской тюрьмы. Ждите. Я распоряжусь, обед вам принесут.
Понимая, что встреча или, точнее, аудиенция у него окончилась, встал, привычно уже положил руки на спину, вежливо попрощался и выше, конвоируемый неведомо как появившимся нквдешником Вадимом.
Его попаданское пике до сих не выходит из критического выпада. А сможет ли он остановится, или его цель три аршина земли?
Глава 5
Впрочем, после этого темного отрезка пути снова пошли по новому освещенному коридору. Пусть не так ярко, но все же было очевидно, что он предназначен для людей, а не для ночных животных с их острым взглядом.
Здесь его конвоира Вадима сменил классический тюремный надзиратель. Рассмотреть на все же тусклом свете мельчайшие подробности своего нового тюремщика Сергей не успел. Его камера с открытой дверью оказалась вдруг перед ним. Все, можно отдохнуть!
Нуте-с, внутренняя тюрьма ВЧК-ОГПУ-НКВД для особо важных для власти узников. Здравствуйте, милдрузья! Растем, однако, из простых арестованных в особо важные вырос. Хотя чего уж тут радоваться. Лишь бы не разложили по косточкам ненароком в ходе такой «успешной» карьеры. А то ведь у нас и так можно.
Впрочем, и надзиратель тут же показал, что и здесь все будет непросто, что тюрьма это никак не санаторий.
Спать разрешается только ночью, с 22.00 до 6.00. Днем находиться на кровати категорически
воспрещается! сообщил спокойный металлический голос жесткий местный распорядок.
Тюрьма, где как бы нечаянно проводили следствие, били и допрашивали, а потом, в скорости, нередко ничего и не узнав, судили и приговаривали к расстрелу, в лучшем случае к максимальному сроку наказания (к этому времени 10 лет), оказалась в прошлом.
На день (ночь) сегодняшний знаменитый зловещий тюремный порядок Лубянки. Сергей Логинович, влетев «по-попадански» в СССР 1937 года, сначала познал порядки обычной линейной тюрьмы, куда сейчас гнали большой толпой арестантов и был соответственный уровень организации. Как всегда в нашей стране, в шуме и в гвалте, при минимуме налаженности.
Теперь попаданец должен был познакомиться с уже образцовым тюремным уровнем, когда узник встречался только с тюремщиком и еще следователем (следователями, если он был настолько важен). И уж, конечно, никак не мог пообщаться ненароком с «коллегами» заключенными. Орднунг!
По инерции влетев в свое помещение и подождав, когда дверь защелкнется на замок, Сергей с некоторым даже любопытством огляделся. Теперь это его новая «квартира» и как бы не последняя. Тут с этим делом легко, генеральный комиссар госбезопасности Н.И. Ежов сообщил об этом прямым текстом. Может даже в эти же сутки расстреляют, но, скорее всего, в последующую ночь. А пока обустраиваемся!