Цивилизация, епта. выругался свежеиспеченный приказчик, едва не вляпавшись в лошадиное дерьмо. Сказка, мля, чем дальше, тем страшней.
Пошли уже. Увлекая друга за собой, Вяче шагнул по деревянным мосткам дощатого тротуара. Если честно, я пока никак не могу начать воспринимать происходящее как реальность. Все кажется, что это странная такая экскурсия или сон. Любопытно и странно. Однако с таким настроением надобно бороться, любезнейший Никита Никитич.
Торопов поморщился:
Слушай, чего ты заладил с этим Никитой Никитичем? Я все время хочу оглянуться, кому ты это говоришь Хорош, запомнил уже, не спутаю. Давай нормально разговаривать.
В целях конспирации надобно на произнесение настоящих имен наложить временный запрет. Так что можно просто на «вы». Как такой вариант?
Нормально, только зачем на «вы»? Мы ж с детства дружим
Нынче, друг мой, начало просвещенного двадцатого века и людям приличным пристало друг другу не тыкать.
Ладно, уболтали, черт вы, особо выделил Торопов не без язвительности, языкастый.
А ещё можно иногда добавлять приставку «с». В знак почтения. Так что «уболтали-с», Никита Никитич. Назидательным тоном продолжил Славка, решив разыграть друга.
Задолбали-с уже, Антон Андрианыч. Может, соизволите-с помочь нам всё-таки найти место для ночлега? Больше суток уже не спали нормально!
Тёма остановился и готов был уже взорваться выражениями, которые в текущем 1910 году были неизвестны даже портовым грузчикам, но сдержался, беззвучно выдохнув. Потом двинулся прочь уверенным шагом, задев по пути Славку плечом.
Ты чего, Тёма? Вяче недоумённо вскинул брови, обернувшись вслед удаляющемуся другу. Это же шутка
Артём не обернулся и продолжил шагать вдоль проспекта. Славка двинулся следом, несколько поотстав и предоставив Артёма его мыслям.
"Почтение Антон Андрианыч Как же! Говорил, что не надо трогать, блин, те долбаные ящики. Так нет же Нафиг вообще с ним связался" Артёма переполняло возмущение. "Поисковик-краевед, блин! Плесень нестроевая!".
Последняя мысль заставила Артёма улыбнуться. "Ох, и заварили же мы кашу Почему "мы"? Скорее всего, я. И в принципе, Славка тоже может иметь ко мне претензии. Хотя, какие тут, к чёрту, претензии? Как вышло так вышло. Могло и завалить насмерть в тоннеле А может, так и есть?" Холодок предательски пробежал по Тёминой спине, "А мы с ним уже умерли или находимся в коме?»
Он остановился как вкопанный, поражённый своей догадкой.
"Да не-е. Это не научно. А путешествие во времени очень научно", ехидно возразил он сам себе.
В голове вдруг заиграла песня группы "ИРАПШН" "Уан вай тикет".
"Таааак. Стоп-стоп-стоп! Так и до сумасшествия недалеко. Разберёмся спокойно. Есть 1910 год это неоспоримо. Есть друг. Плох он или хорош? Ну как бы жизнь спас, вроде Даже не далее как сегодня Есть деньги. Наши. Достаточно. Так чего же ещё желать-то? В коме или не в коме неважно. Да, можно разбежаться. А дальше что? Я же тут вообще ни в зуб ногой. А со Славкой хоть более-менее спокойно. Опять же, он без меня стопудово встрянет. Грохнут его и всех делов Так что друг без дружки нам теперь никак".
Тёма развернулся. Славка стоял в паре шагов от него. Их взгляды встретились. Артём протянул руку. Молчаливое дружеское рукопожатие стёрло все переживания и разногласия. Пусть и на время.
Знаешь, дружище, все вопросы будем решать по мере поступления. Для начала найдем место, где можно будет договориться не предъявлять паспорта в обмен на небольшое вознаграждение. Так, на всякий случай. А это явно не возле полицейских участков и не в самом центре. Думаю, надо идти в сторону Герцена или Гагарина ближе к Омке и там поспрошать.
Друзья двинулись вдоль Любинского проспекта, непривычно называвшегося здесь Чернавинской улицей. Улица эта одна из немногих в тогдашнем Омске, была вымощена камнем и снабжена полноценными широкими тротуарами. Поднявшись на гору, они попали на базарную площадь.
Тё Тьфу, Никита Никитич, полагаю, что мне не мешало бы сходить на рынок и разузнать что-нибудь о квартирах в наём неподалёку.
Ладно, валяй. Я тебя здесь подожду. Нехотя ответил Артём.
Славка нырнул в толчею базара и скрылся из виду. Тёма, между тем, оглядевшись вокруг,
увидел напротив через дорогу скамейку, стоявшую возле драматического театра. Само здание Артём узнал не сразу, поскольку оно было не оштукатурено и без привычных скульптур на крыше. На взгляд попаданца из конца двадцатого века театр казался недостроенным. А может, Тёма просто предпочитал видеть все вокруг в этот день в мрачных тонах и рассматривать излишне критически? Кто знает. Он устал, натерпелся всякого и просто хотел придавить подушку часов на шесть-восемь.
Чтобы не уснуть, Тёма закурил, купил у мальчишки-разносчика газету и, присев на скамейку, принялся старательно изучать её на предмет объявлений, усмехаясь про себя от непривычного слога и алфавита статей, не забывая периодически оглядывать всё вокруг.
Иногда ему даже казалось, что он находится то ли посреди сцены театра, то ли на съёмочной площадке кинофильма о революции, которыми в детстве щедро пичкало Центральное Телевидение. Артём всё пытался найти хоть какое-нибудь несоответствие, чтобы подскочить на месте с возгласом "а, вот я вас всех и раскусил!", а потом сесть в автобус и доехать до родной "Привокзалки"