«Надо проделать все тоже самое, что Батый провернул когда-то на Руси. Поддержать того, кто спит и видит себя на престоле всей Европы. Тогда ни германские города, ни бароны не смогут выступить единым фронтом пассивного сопротивления. Часть из них обязательно встанет на сторону своего претендента, а стало быть, и на нашу! И вот тогда изменится сам характер войны! Чувство, что возникшая проблема вот-вот решится, заставляет меня довольно ощерится. Как там говорили большевики превратим войну империалистическую в войну гражданскую!»
В таком полном противоречий мире, как феодальная средневековая Европа, найти яблоко раздора не сложно, а уж в раздираемой междоусобицей Германии тем более. Не прошло и пяти секунд, как в моей голове проявилась будущая стратегия. Недавний экскурс в истории четко вывел меня на одно имя.
«Мальчишка Конрадин, последний Гогенштауффен, которого оставили без трона, обобрали до нитки и лишили всех прав. На что он готов ради того, чтобы вернуть себе корону и отомстить своим обидчикам Паренек явно не трус и не лишен амбиций, ведь в реальной истории он через десять лет отправится отвоевывать свое наследство. Неудачно правда, но это уже неважно».
В этот момент у меня уже начали прорисовываться детали будущих действий.
«Ситуация кардинально изменится, если всеми правдами и неправдами уговорить пятилетнего пацана и его опекуна, герцога Баварского, принять сюзеренитет Великого хана. Звучит бредово, но как показала ситуация на Руси, все кажущиеся такими незыблемыми принципы всего лишь иллюзия. Все будет зависеть от того, насколько сильно у них желание поквитаться и как им эту идею преподнести. Если план сработает, то обиженных сторонников Гогенштауффенов в Германии хоть пруд-пруди, и все они с радостью встанут под знамена своего императора, лишь бы вернуться в игру и отомстить своим обидчикам!»
Часть 1 Глава 2
Середина августа 1257 годаДержа в поводу лошадь, иду по не струганым доскам наплавного моста. Кобыла опасливо вострит уши, но идет,
не упираясь. Конструкция хоть и не жесткая, но довольно устойчивая.
Перейдя реку, вскакиваю в седло и выезжаю на крутой берег. Отсюда мне видна вся переправа, где вслед за конницей и пехотой по мосту катятся тачанки с баллистами и артиллерия. Переправа почти закончена, и повернувшись к Калиде, я уже хочу похвалить инженерную роту, как неожиданно где-то на самой середине моста возникает замятня и оттуда доносится отчаянный вопль.
Держи! Держи, мать ее!
Бросаю туда взгляд и вижу, как колесо тяжелой пушки, проломив доски и раздвинув бревна, ушло на половину под воду. Что там случилось мне не видно, но ясно, что если прорванная дыра увеличится, то орудие попросту провалится под воду. Потерять пушку, на отлив коей ушло полгода и которых у меня всего две, настоящая катастрофа!
«Запорю мерзавцев!» Вспыхивает в сознании ярость на тех, кого я только что собирался хвалить.
Злость в такой ситуации не помощница, и выбросив ее из головы, пытаюсь сообразить, что делать. Бежать к месту аварии бессмысленно, мост запружен потоком тачанок и фургонов. Прорываться против шерсти это лишь добавить в общую суматоху еще больше сумбура.
В этот момент вижу возле орудия рыжую всклокоченную голову командира всей моей артиллерии Семена Гречи. Не опасаясь провалиться в воду, он подскочил к лафету пушки и, схватившись за колесо, заорал на застывших в столбняке бойцов.
А ну братцы, подмогни!
Пример командира тут же вернул окружающих к действию, и облепив орудие со всех сторон, поднатужась, они вытащили из щели провалившееся колесо. Пушку аккуратно покатили дальше, а к месту провала уже примчались ремонтники из инженерной роты во главе с самим ротным. К счастью, плот не развалился полностью. Бревна быстро стянули плотнее и скрепили дополненными скобами. Сломанные доски заменили новыми, и замерший было поток обозов вновь двинулся на левый берег.
С облегчением выдохнув, вижу, как понурив голову, командир инженерно-саперной роты Ермила Сытин угрюмо поднимается ко мне на разбор. Понятно, что надо бы всыпать ему по первое число, чтоб в другой раз следил лучше, а с другой стороны, все закончилось хорошо и сурово наказывать в общем-то хорошего командира не хочется.
Словно почувствовав мое настроение, Калида задумчиво изрекает как бы ни к кому не обращаясь.
В беду попасть каждый может, то от человека не зависит, а вот выбраться из нее с достоинством это дано не каждому.
Я понимаю, это он так своеобразно заступается за ротного Ермилу, мол переправа в общем-то выдержала, ну обломилась пара досок, так плот-то не развалился, орудие не утонуло.
В целом я с ним согласен, конструкция выстояла, да и командиры показали себя на высоте.
Тут я не без удовлетворения отмечаю.
«Греча вон, хоть и плавать не умеет, а за спинами прятаться не стал, первым бросился пушку спасать, да и Ермила с аварией справился в считанные минуты».
Четкого решения у меня не сформировалось, а ротный уже забрался на крутой берег и склонился в поклоне в шаге от меня.
Извиняй, господин консул, обреченно выдохнул он, моя вина, признаю! Не доглядел!