Да, расслабься ты. Пощиплет и перестанет. Отмокай.
Девушка отцепилась одной рукой от борта, но второй судорожно продолжала держаться, белыми от усердия пальцами. Ардни закрыл глаза и расслабился. В глазах плавали круги и пятна. Было ощущение, что всё трясётся, качается и плывёт куда-то удаляясь. Навалилась усталость. Ничего больше делать не хотелось. Так он отмокал довольно долго. Встрепенулся, поймав себя на мысли, что засыпает. Открыл глаза. Утренняя Заря уже успокоилась и с любопытством вылавливала двумя пальчиками мелочёвку, плавающую на поверхности и внимательно разглядывая, пойманное.
Это пивас, пояснил он, растекаясь в улыбке.
Она вздрогнула от неожиданности и опять опустила голову.
Что-то среднее между пивом и квасом, продолжил пояснять он, а ещё травы всякие, кора тёртая, коренья, ягоды и ещё что-то. Я в этом не разбираюсь. У меня вон, кивнул он в сторону шатра, знатоки есть.
И обращаясь куда в сторону шатра громко крикнул:
Диля!
Да, атаман, откликнулся мальчишка, выныривая откуда-то из-за шатра.
Ну, что там с баней?
Так готова уже, ответил тот, разводя руки в стороны, в недоумении, как бы он уже давно об этом всех оповестил, только его никто не слушал и делая ко всему ещё и обиженное лицо.
Ардни резко поднялся, создавая вязкую волну. Жижи оказалось ему чуть выше пояса. Он подошёл к девушке, с трудом преодолевая густую субстанцию. Она опять вся скукожилась, прижав руки к груди и отворачивая голову. Он ухватился руками за верхний край насыпи, подпрыгнул и отжавшись на руках, вылез на насыпь, разбрызгивая тягучую жижу, которая ошмётками шлёпалась обратно в ванну.
Давай руки, обратился он к ней, присев на корточки и протягивая обе свои руки.
Та безропотно протянула свои тоненькие ручки и Ардни, ухватив их, с силой вытащил её на поверхность, ставя её на бортик. Диля стоял столбиком возле шатра с вытаращенными глазами и открытым ртом. Атаман грозно посмотрел на него, но тот пяливший зенки в обнажённую девушку, злобного взгляда атамана не заметил. Последнему пришлось рявкнуть:
А ну за работу!
Мальчик аж присел и, не разгибаясь, юркнул за шатёр. Ардни схватил обтекающую вязкой и склизкой жидкостью девушку и спустил с насыпи к шатру, поставив на ноги. Спрыгнул сам и отодвинул шкуру шатра, сделав приглашающий жест, сухо велел:
Заходи!
Девушка мелкими шашками засеменила в проём. Ардни вошёл следом. Внутри шатра царил сумрак. По крайней мере так казалось после солнечного света. В центре на трёх небольших камушках, как на подставках, лежал большой, плоский камень, под которым горел костёр. Земля в шатре была засыпана толстым слоем речного песка, поэтому после стерни, ходить по нему было приятно. От большого плоского камня шёл заметный жар. С другой стороны, от входа, стояла не высокая, но широкая деревянная скамья, покрытая накидкой, сшитой из шкурок зимнего зайца. Там же стояли ёмкости различных размеров. Штук десять не меньше.
Ардни высунул голову наружу и позвал Диля,
от меня, но и вообще от всех. Рода твоего больше нет. Я всех продал. Баймака твоего тоже больше нет, я его сжёг. Что с тобой будет за пределами моего леса мне всё равно. Забуду, как сон, найду другую. Времени на выбор даю тебе до завтрашнего утра.
Он замолчал. Она продолжала сидеть не шевелясь. Ардни взял из чашки со стола крупную ягодку земляники и, закинув её в рот, вышел из кибитки. Жестом подозвал к себе Диля, возившемуся у импровизированного бассейна. Он сливал пивас через специально проделанное отверстие. Мальчик, заметив атамана, тут же подбежал. Ардни нагнулся к его уху и шёпотом начал отдавать команды:
Глаз с кибитки не спускать, но так, чтоб вас не было видно. Следить по очереди. Один работает, другой караулит. Ночью спать тоже по очереди, пока сам не приду.
А если попытается бежать, что делать, так же шёпотом спросил Диля.
С ней ничего. Из логова далеко не убежит. А сами бегом ко мне предупредить.
Так может её привязать?
Нет. Мне надо посмотреть, как она себя поведёт. И смотрите мне. За эту девочку я шутить с вами не буду. Лично головы по отрываю, уже сквозь зубы злобно прошипел он и, развернувшись, пошёл на круг, небольшую круглую площадь в самом центре поселения.
Основная часть летучего отряда уже вернулась в логово и пустующее, казавшееся вымершим по началу селение, стало оживать разнообразным морем звуков и постоянным мельтешением разновозрастных пацанов.
Атаман, важным шагом, прошествовал в центр поселения, хозяйским взором осматривая всё вокруг. Кругом царила бесшабашная радость, веселье, всеобщее удовлетворение, как после трудной, но хорошо сделанной работы. Он пришёл на круг первый, там никого ещё не было. Это была традиция, заведённая им, всякий раз собираться до и после походов. Круг собирался нескольких видов. Общий, как сейчас, собирался по масштабным делам, когда в той или иной мере участвовали все жители логова и информацию, которую на этом круге озвучивали, необходимо было довести до всех. Малый круг собирался лишь для ближнего круга атамана и редких приглашённых на него для решения или разбора каких-то локальных вопросов или там озвучивалась информация, о которой всем знать было необязательно. Кроме того, атаман и ближний круг, как правило, ели и пили в месте, это тоже был своеобразный круг, третий. Там, кроме ближников присутствовали их возничие. Каждый отряд для еды составлял свой круг и таких кормовых отрядов, было несколько. Никто не ел в одиночку. Все ели сообща в своём социальном круге. Даже те, кто готовил и обслуживал, ели все вместе после общего сборища. Ардни сегодня поел предварительно, не просто так, а сознательно и сделал он это не из-за Утренней Зари. Он и раньше частенько так делал. Каждое такое застолье сопровождалось обильной выпивкой, некоторые даже умудрялись напиться до поросячьего визга, а ему пить сегодня было нельзя. Он пил, и пил в изрядных количествах, притом не слабый алкоголь, типа пива или браги, а настоящую Сому, но пил он её лишь тогда, когда необходимо было действовать, а сейчас ему надо было думать и оценивать настроение ближников. Хотя и после Сомы иногда вместо обычной ярости и беспредельной силы, возникала лютая, холодная ярость, с кристально чистым сознанием, прозрением и ясновидением. Но такой эффект возникал крайне редко, в каких-то особых случаях и Ардни никак не мог поймать закономерность, при которой это происходило.