Ей следовало пойти с Коннором в спальню и снять платье. Вот и все.
Видимо, хозяин Дартмуна по-своему понял растерянность Эммы, потому что поспешил добавить:
Вопрос в деньгах? Заплачу, сколько скажете. Хотите этот дом? Забирайте, к бесовой матери. Но верните мне магию, Эмма, прошу вас!
Что? задохнулась от возмущения Эмма. За кого вы меня принимаете? Я не одна из ваших шлюх!
Доктор Маквей хотел было добавить что-то примиряющее, но Коннор лишь махнул рукой и шагнул к Эмме. В следующий миг он уже нес ее к дому, перебросив через плечо Эмма беспомощно колотила его по спине, но Коннор игнорировал мелочи.
Будьте милосердны, Эмма! воззвал к ней доктор Маквей. Вы лекарство, дитя мое, так попробуйте исцелить несчастного!
Он махнул им вслед сухонькой рукой и вынул очередную бутылку.
Глава 3
Платье, скомканное и небрежно отброшенное в сторону, валялось в углу, как груда мусора. Эмму швырнули на кровать примерно так же, как ее платье. Вчера, когда Коннор ворвался в эту комнату, у него было похожее выражение лица только сейчас он прекрасно понимал, что делает.
Эмма не успела ответить Коннор закрыл ей рот поцелуем, напористым и властным. Она в очередной безнадежный раз попыталась оттолкнуть его от себя, ударила кулаком по плечу и поняла, что с таким успехом можно было бы колотить в стену. Горячая рука нырнула между ее ног и принялась ритмично двигаться, то ныряя внутрь, то принимаясь ласково оглаживать внутреннюю сторону бедра, чужой язык уверенно орудовал во рту, и Эмма вдруг поняла, что невольно подается навстречу Коннору, что сама не желая того, насаживается на его пальцы, и влажный жар разрастается в ней все шире и шире.
Коннор отстранился от нее довольно усмехнулся и принялся расстегивать рубашку.
Никогда не думал, что потеряю магию, глухо признался он. И что возвращать ее будет такая девушка
Он поверил доктору Маквею. Он готов был на все, чтобы вернуть утраченное. Это пугало и злило. Усилием воли Эмма отогнала расслабленное оцепенение. Посмотрела на Коннора холодно и сухо.
У меня нет выбора, промолвила она. Вы мне его не оставили, господин Осборн.
Рубашка улетела на пол. Эмма вдруг заметила, что по груди Коннора въется широкий шрам, словно его когда-то ударили ножом. Склонившись к ней, Коннор ласково погладил ее по щеке, легонько пробежался пальцами по ключицам и вдруг ущипнул за сосок Эмма ойкнула от неожиданности и невольно запрокинула голову, напрягая спину и подставляя грудь чужим пальцам.
Ноющая тяжесть, наполнявшая ее лоно, стала еще горячее.
Будет тебе ломаться, негромко сказал Коннор, правая рука снова легла между ног Эммы, шлепнула, не то дразня, не то желая причинить боль. Ты и сама меня хочешь.
Эмма дернулась в сторону Коннор удержал, не давая ей отстраниться, и Эмма с ужасом подумала, что ей это нравится?
Хам, выдохнула она, пытаясь опомниться. Хам и насильник.
Я хочу исцелиться, рассмеялся Коннор, и Эмма снова испугалась, что он перестает себя контролировать, что насланное безумие снова обретает над ним власть. Кто же виноват, что тут такое сладкое лекарство
Он снова поцеловал ее, не исступленно и бешено, а ласково и трепетно, словно Эмма была первой, кого он целовал вообще. Эмма невольно откликнулась на его поцелуй и вдруг подумала, что надо быть честной: да, она хотела этого мужчину.
Всем девушкам говорят: у мужчин есть определенные потребности, которые надо утолять, но порядочная леди не шлюха, чтобы искать какого-то удовольствия в долге. То, что тело и душа Эммы сейчас откликались на каждое движение Коннора, было стыдным и неправильным но он словно разбудил ее, и Эмма с удивленной радостью понимала, что ей сейчас
хорошо.
Это было похоже на что-то давнее, забытое то, что наконец-то пробудилось в Эмме, делая ее счастливой.
Ей было одновременно очень стыдно и очень сладко.
Перестань так трястись, усмехнулся Коннор. Я обещал не делать тебе больно.
Эмме захотелось рассмеяться. Царапина поперек груди запульсировала жаром.
Да, вчера ты сдержал обещание, напомнила она, стараясь придать голосу как можно больше язвительности. Коннор рассмеялся и признался уже серьезнее:
Вчера это был не я. Я дрянь, но держу свое слово.
От него пахло вином и яблоками когда Коннор толкнулся в нее, Эмма лишь раздвинула ноги шире. Жар, который бился в ней, делался нестерпимым.
Все, чего ей хотелось принять его как можно глубже. До тумана в глазах, до боли.
Она откинулась на подушки, подаваясь ему навстречу. Все было так же, как ночью в гостинице и все было совсем по-другому.
Неправильно и правильно.
Невыносимо.
Ощущение, что наполняло Эмму с каждым движением Коннора, было пугающим и гибельным и она отдавалась ему, захлебываясь от того густого страстного зова, который колотился в ее висках.
Что, если выдохнула Эмма, впиваясь в плечи Коннора и понимая, что еще немного, еще самую малость, и ее просто сметет штормом, это не поможет..?
Тогда, откликнулся Коннор, вколачиваясь в нее с быстрой механической яростью, попробуем еще раз
Он отстранился от Эммы в ту минуту, когда судорога мучительного удовольствия рванула ее тело и Эмма почувствовала, как по животу хлестнуло что-то густое и горячее. Она со вздохом обмякла на постели, пытаясь выровнять дыхание; Коннор опустился рядом и уткнулся мокрым лбом в ее плечо. Какое-то время они просто лежали рядом, обессиленные и опустошенные; потом Коннор поднялся и взял с пола лупу доктора Маквея Эмма даже не ожидала, что он захватил ее из сада.