«Как бы не хотелось, а придется отпустить слугу на заслуженный отдых».
Господин Гринвальди оттягивал этот момент как мог, но кажется время неумолимо шло вперед, не оставляя и единственного шанса для людей из его прошлого и настоящего.
Подул сильный ветер.
Томас невольно сжался от того, что стало резко холодно и неприятно, но взглядом неотрывно он отслеживал путь залетной зверюги и судя по следам не самой маленькой.
Следы уходили в тот самый стог.
Томас решил не рисковать и взял в руки стоящие неподалеку вилы.
«Кто его знает, какое зверье могло занести из Зачарованного леса»
Господин Гринвальди занес руки над головой и вилы с уханьем и металлическим бряканьем пронзили стог насквозь.
Тишина.
«Никого».
И действительно, после второго и третьего удара вилами, стог сена по-прежнему остался лишь сухой травой. Ничего примечательного.
«И все-таки куда он мог подеваться?»
Вилы полетели в сторону, а внезапная догадка о том, что зверь мог проникнуть в дом, колко разбередила зарубцевавшиеся раны.
«Гвендолин исчезла, у меня остались на попечении племянники».
Господин
Гринвальди опрометью рванул из сарая, не обращая внимания на то, что рубашка и штаны, были покрыты слоем грязи, а из его волос торчали птичьи перья испачканные в крови.
Кажется кто-то был на охоте, и весьма успешной, но только разве об этом стучит сердце о ребра, как бешеное?
Томас вбежал в поместье, минуя холл и до смерти перепуганного Рюмера. Забег по лестнице на второй этаж уже не казался таким сложным испытанием, и даже отказавшие ранее ноги, послушно пересчитывали ступени, несмотря на острую боль отдающуюся в правую пятку
***
Где они?! крикнул градоправитель, когда в постелях своих племянников обнаружил подложенные подушки, много подушек.
Господин, сложил руки на груди Рюмер, именем Ехидны, поверьте своему старому слуге, я лично укрыл мальчиков. Всех, семерых.
Но как бы не был убедителен старик, гнев в теле Томаса требовал выхода, а кулаки разрядки.
Кровать Намфулда, самого спокойного ребенка среди братьев, стояла рядом с градоправителем в спальне гномов, и именно она попала под главную раздачу.
Томас пнул ее боковину, а затем приложился кулаком. Первым не выдержало изголовье, уродливая трещина в центре ползла стремительно вверх раскалывая мебель.
Рюмер молчал.
Такие нервные дн, в поместье Томаса Гринвальди, случались. Нечасто.
Сейчас важно было не лезть к молодому господину под руку, а стоически сносить очередной всплеск эмоций, негативных и разрушительных.
За кроватью, последовало старое кресло, любимое и такое же раздражительное, потому что мебель находилась в комнате, а племянников в ней не было. Их возвращение каждый раз нервировало дядюшку настолько, что казалось, однажды его сердце не выдержит, и он просто кончиться, совсем и весь целиком.
Возможно, тогда груз ответственности с него бы спал, а душа стала свободной? Или не стала. Он дал себе зарок, когда найдет неугомонных гномов высечет всех семерых и посадит наконец под замок. Навсегда. Хотя кого это когда-либо останавливало?
И то верно, не останавливало и в ближайшем будущем вероятно с ним произойдет то, чего он так всегда опасался. Смерть.
Похвалила бы его Гвендолин за такое бегство за грань? Навряд ли
Ну, чего встал столбом? градоправитель выпустив пар решил обстоятельно подойти к исчезновению племянников.
План был на первый взгляд простым, как три соломины торчавших иглами из его волос.
Кстати, о соломе Сарай так и остался загадкой это ночи, для Томаса, но времени разбираться со своими ночными прогулками не было.
Ты знаешь что-нибудь? Гринвальди кинулся к старому Рюмеру и тот совсем сошел с лица, словно побелевший лист он дрожал под давлением тяжелого и карающего хозяйского взгляда. Ехидна не спасет, боги давно покинули эти места, припечатал градоправитель и схватил своего слугу за плечо. Что ты знаешь про их исчезновения?
Господин, сглотнул старик, а в его глазах отразилась боль, за мальчиков и их дядюшку. Я могу указать направление, но не выдам маленьких господ, они дети
Томас застыл.
Непонимание и предательство разъедали души изнутри. Гринвальди чудилось великое зло повсюду, и виной тому был он сам. Неприятно и больно. Даже Рюмер, который нянчился с ним с малолетства выбрал сейчас не его
Никогда, жестко проговаривал каждое слово Томас, никогда, ты, больше не вступишь в мой дом.
Ему казалось верным вырезать из своей жизни всех тех, кто не желал подчиняться и намеренно, да, именно так, плевали в него своим недоверием и лицемерием.
Но, как же это Как я без вас и мальчиков? слова давались старику с большим трудом, но внутренняя стойкость и жизнелюбие не давали совсем пропасть и поддаться неуправляемому гневу своего любимого и несдержанного господина. Ошибка. Вы совершаете ошибку, Рюмер совсем сник, но перечить воле своего хозяина не стал. Подчинился, но не во всем. Я укажу направление, и, если Ехидна не скроет дороги в ночи, так тому и быть.
***
Ехидна дорог не скрывала, но и не указывала прямое направление секретного убежища гномов.
Томас Гринвальди понял это уже давно, да и его конь устал бродить по кругу выдерживая двоих седоков. Рюмер держался за своего хозяина сзади и боялся даже дышать. Настолько поразили его грозные высказывания хозяина о том, что он ненужный и нежеланный человек в их семье.