А зима уже скоро, через пару месяцев должно ощутимо похолодать. Сделав мысленную заметку сообразить себе тёплую одежду, мальчик принялся забавляться, кидая ножички в деревья. Получалось скверно, но всяко лучше, чем когда он только начал, и ножи летели куда угодно, и как угодно, только не в нужном Ларсу направлении. Постепенно, он учился. У него от природы был хороший глазомер.
Дни Ларса в лесу тянулись неспешно, но неотвратимо. Он настрелял себе шубу из лисиц, запоров множество стрел и не с первого раза справившись со снятием шкуры. У него было много времени на попытки, да и лисиц вокруг не сказать чтобы дефицит был. Наоборот, временами самому Ларсу приходилось спасаться от объявивших ему вендету хитрых созданий.
В лесу решительно не было чем заняться. А когда Ларс был не загружен, к нему в голову начинали лезть поганые мысли, и портилось настроение, пропадал аппетит. Потому он всегда старался найти себе занятие. Измывался над собой на тренировках с мечем, пробовал метать в цель ножи и охотился, стреляя из лука.
Пролетели месяцы.
Мальчик учился жить в лесу. Ему не хватало человеческой компании, постепенно стала забывать людская вещь. От скуки, он завёл привычку напевать, занимаясь делами. Голос у него был красивый, не вязавшийся с мрачноватыми стишками, на ходу сочиняемыми Ларсом.
Подступила осень. Ларс загодя откочевал в глубь леса, выискивая место для грядущей зимовки. Уютная пещерка, найденная практически случайно, пришлась кстати. Увы, её уже успел облюбовать себе медведь. Сражаться с косолапым мальчик поостерегся, поэтому прибегнул к хитростям. Всяческими подлыми приёмами он доводил зверя до белого каления. Кидал с громким криком в пещеру камни и убегал, что есть мочи. По ночам являлся с горящей головней в руке, пугающей мишку, и оставлял на пороге его дома смердящие остатки животных. Пару раз даже весьма удачно запустил стрелы с расстояния. Стрелы не нанесли существенного урона животному, завязнув в густой шкуре, не пройдя сквозь жировой слой даже до мяса, но очень досаждали. В один момент, когда Ларс уже собирался сдаться, вконец замученный косолапый тупо свалил в более спокойные места, оставив напоследок после себя целую кучу медвежьего дерьма.
Основательно вычистив пещерку, оказавшуюся изнутри больше, чем казалась снаружи, Ларс принялся обживаться. У него не было топора, так что процесс шёл не быстро. Однако к зиме он смог из палок и камней построить своеобразную стену перед входом в пещеру, защищающую от случайных хищников. Кроме того, Ларс справедливо опасался возвращения обиженного в лучших чувствах медведя в свой старый дом.
Как там было в сказке? «Кто спал на моей кроватке? Кто ел из моей тарелки?» усмехнулся Ларс, стараясь точилом выправить искривления на ножах.
Заложив ворохом листвы свой плод сумрачного архитектурного гения, от одного вида которого нормальный строитель бы зарубил его на месте, из оскорблённого чувства достоинства, Ларс скрыл свою берлогу от случайных людей. Скорее просто перестраховываясь, чем из реальной нужды: людей за пол года он не увидел ни одного.
Внутри пещерки пол он выложил деревом и той же травой, надеясь таким образом сохранить тепло. Позже накидал туда же снятые со зверей шкурки, даже к стенам поприбивал. В шкурах недостатка не было, знай только охоться себе, да сам смотри добычей не окажись. Лес буквально кипел жизнь, не испорченный человеком, как это случилось на Земле. Он соорудил себе одёжку из шкур. Особой гордостью являлся плащ из медвежонка, пойманного на водопое. Тогда он с трудом смог скрыться от озверевшей мамы-медведицы. На его ягодицах даже остались следы её когтей. Зато, плащ того стоил!
Ещё мальчик постарался заготовить солидный запас дров, насовав их в пещеру, даже
рядышком с ней сделал навес, складировав туда оставшиеся палки. От всех этих, безусловно полезных, вещей, находиться внутри пещеры человеку с чувствительным обонянием, каковым был Ларс, было одним сплошным мучением. Запахи дерева и пожухшей листвы смешивались с вонью от шкур, и это было ужасно. Зато, когда ударили серьёзные холода, он не мог нарадоваться своей запасливости. Ларс чувствовал себя натуральным хоббитом в бюджетной норке.
К зиме он натаскал себе медку, разорив все соседние ульи, за что был нещадно жален. Засушив собранные грибы, он помолился Семерым, чтобы среди них не затесались ядовитые. Различать их мальчик умел слабо. Так же в пещере покоился серьёзный запас орехов. Мальчик жалел, что не имел соли, дабы иметь возможность заготовить мясо.
Тихой сапой, наступила зима. Она была достаточно мягкой, но зима есть зима. На несколько месяцев ударили холода, всё вокруг завалило снегом.
Ларс редко выходил из пещеры, по долгу охотясь за попрятавшейся дичью. Хитрые зверьки скинули свои шубки, заменив на белые, и их было трудно заметить на фоне снега. Иногда Ларс не ловил никого, и ему приходилось давиться орехами с мёдом, да похлёбкой из грибов. Зато, ему не было нужды ходить за водой к реке. Достаточно набрать полный котелок белоснежного снега, да растопить на поленьях. Мальчик предусмотрительно разводил костёр возле входа в пещеру, на камнях, фактически уже не в самой пещере, а в пристройке. Он убирал сверху пристройки специально сделанную крышку, так что дым улетал в небо, а не заполонял пещеру. Таким образом выходило мало тепла для отопления, к сожалению. Но задохнуться Ларс хотел ещё меньше, чем замёрзнуть.