Видел. Но полагал, что отец тогда прожигал полным ненависти взглядом Всеслава Словеонского.
Ошибка. Очередная. У Бертольда Ревинтера два глаза.
Но и здесь проблем не будет. Запуганный папаша ей не поможет. Про брата я вообще молчу. Значит, будущий супруг Плохо, что она уже
в брачном возрасте и хорошо, что имела место та история с Тенмаром. При умелом подходе весь высший свет заговорит, что средняя девица Таррент любовница покойного мятежника
Она действительно любовница, а он действительно покойный? уточнил Роджер. По-настоящему интересуясь лишь второй частью вопроса.
К сожалению, не покойный, но свету об этом знать незачем! хохотнул отец.
Длиннопалая, унизанная перстнями рука уже привычно тянется к ополовиненному графину. Алое в светлом. Будто кровь наполовину вытекла из тела
А девица?
Не покойная, к сожалению. Пока. А, ты о том, лишил ли ее Тенмар невинности, и было ли ей еще чего лишаться? Знаешь, а я бы не удивился. В Лиаре полно конюхов не смейся, конюхи разные бывают.
Кто Роджер смеется? Он больше никогда не сможет смеяться даже над собой!
Ну, хорошо, не конюхи солдаты лиарского гарнизона. Ты ведь видел эту девицу? У нее совершенно бесстыжие глаза. Такие не бывают у нормально воспитанных барышень
Нормально воспитанных. Таких, как Эйда. Готовых жертв для любого подонка.
я такие видел у Кармэн Вальданэ тоже, кстати, любовницы Тенмара. Ни один нормальный мужчина не женится на женщине с подобными глазами
А теперь нормальный это такой, как Бертольд Ревинтер? Или как его сын? Ирия Таррент точно с радостью обойдется без любого из них.
если не желает стать рогоносцем, разумеется. А уж после ее выходки на площади поверят в десятки ее любовников. Нам останется лишь подтолкнуть сплетню в нужное русло. А на гулящей подстилке мятежника хоть живого, хоть мертвого не женится даже проигравшийся в карты седьмой сын нищего рыцаря.
А вот теперь вопрос: тот подсмотренный неким солдатом поцелуй Тенмара и девицы Таррент существовал на самом деле? Или тоже удачный плод очередной задумки предусмотрительного отца? А солдат получил за передачу байки остальным звонкую монету. Чтобы никто из «нормальных» людей не жалел о казни Таррентов. В этой семье, дескать, еще и девицы гулящие.
Есть еще младшая
В пьяном виде отец, оказывается, вдобавок склонен философствовать. Долго и занудно.
Нет, Роджер Ревинтер все-таки будет сейчас смеяться. Хохотать в голос. Слушая фантазии отца теперь уже об Иден Таррент и горячих лиарских конюхах. И о вышколенных солдатах гарнизона, готовых выполнить любой каприз юной хозяйки.
но ее можно не бояться с такой-то внешностью. Подобная тихоня и серая мышь подцепит в лучшем случае провинциального барончика. И будет рада, что польстился хоть такой! У тихонь не бывает ни связей, ни влияния. Иден Таррент никогда не станет хоть сколько-нибудь привлекательной разодень ее хоть в какие шелка-бархаты. Запомни это, Роджер
Роджер запомнил. Особенно речи отца в походном шатре на границе Лиара и Ритэйны. Итак, Бертольд Ревинтер, это тоже было ложью? Иден Таррент никогда не была опасна, не так ли?
А как же твои слова неделю назад? Что следует опасаться ее будущего супруга?
Лучше не рисковать, если можно риск исключить! Отец раздражен. Оттого, что поймали на вранье, или просто много выпил? Да и ты должен был перестать распускать сопли.
Ты добился успеха. Кажется, отчеканить получилось. Только Бертольд Ревинтер даже не дрогнул. Сопли распускать я больше не стану.
Я рад, кивнул отец. Вновь протягивая руку ко второму пузатому, на глазах пустеющему собеседнику. Будешь?
Нет.
Что решено нужно делать на трезвую голову.
Роджер вернулся в свою комнату. В ту самую, где вырос, прочел столько замечательных книг ничему его не научивших. Где грезил о подвигах, мечтал поступить в Академию.
Обитые шелком стены. Портьеры в золотистых тонах. Такой комната была при матери, такой сын ее и оставил. В незначительных мелочах отец шел Роджеру навстречу. Чтобы в главном всегда заставить сделать по-своему.
Роджер молча переоделся в мундир лейтенанта. Военный, не парадный. Открыл чернильницу, достал перо.
«То, что я сделал, несовместимо с честью офицера».
На белом квадрате чернеют подсыхающие строки. Всё, что останется от него самого, его чувств и поступков. Вся жизнь поместилась в нескольких словах.
А тело и следы крови уберут.
Кресло. Тоже мамино любимое. Она всегда здесь сидела, когда заходила в комнату сына.
Пусть это произойдет здесь.
Роджер Ревинтер сел, выпрямился, насколько смог. Приставил пистолет к груди и спустил курок
как зимняя ночь. Не видно ошалевшего озера.
Остановилась колымага резко Роджера аж швырнуло вперед. Едва успел схватиться за край узкой скамьи.
Дверца резко распахнулась, впуская солнечный совет и прогоняя иллюзию былого ужаса.
Выходите, капитан Ревинтер.
Выходи, чего уж там? Ты в очередной раз прибыл, куда не хотел, чужая игрушка. Может, в этот раз обойдется хоть без подлостей, совершенных по чужой указке?
Ого, какой особнячище! И сколько же тогда фонтанов в саду у императора? Хотя, возможно, в Квирине знать живет богаче правителя. Раз уж он тут чисто формальный.