Ты не станешь, повторяет она. Ты не поступишь так со мной. Воздух вокруг нас застывает, будто ждет, что случится дальше.
Я сделаю все, что понадобится, чтобы защитить свою семью.
Кобра начинает нервно переминаться с ноги на ногу. Она вдруг кажется более хрупкой, маленькой и старой, чем я ее помнила. Глубокие морщины, обрамляющие рот, обманчивы они не принадлежат женщине ее лет, как и серо-белые волосы. Я наблюдаю за тем, как она двигается медленно и неловко, хотя раньше была быстрой и гибкой. Она напоминает мне дерево, которое когда-то было прекрасным, но слишком рано загнило и теперь разлагается изнутри. Наши взгляды встречаются ее глаза блестят.
Бинти, я
Перестань так меня называть.
Она дергается, словно я ее ударила.
Прости. Просто скажи, чего ты хочешь. Если тебе нужны деньги
Держись подальше от моей семьи, вот и все.
Хорошо. Кобра быстро кивает. Даю слово.
Нет. Я качаю головой. Мне нужно больше, чем твое слово. Мне нужно обещание. Я замолкаю на несколько секунд. Мне нужен вечный обет.
Кобра открывает рот от удивления, и в этот момент над нами раздается раскат грома.
Бинти, ты же не хочешь сказать, что
Таково мое условие.
Она хмурится.
Ты хоть представляешь, какая сила заключена в таком обете? спрашивает она. Вечный обет для дарадж священен, это обязательство на всю жизнь.
Именно.
Кобра нервно оглядывается и кивает:
У меня нет материалов, необходимых для ритуала. Мне нужно время.
Я прищуриваюсь:
Вранье.
Улыбка медленно расползается по ее лицу. В этот момент я поверить не могу, что кто-то не видит, кем эта женщина является на самом деле змея, свернувшаяся в корзине, хитрая и опасная. К моему неудовольствию, в ее глазах мелькает отблеск гордости.
Я хорошо тебя учила, одобрительно произносит она. Тогда давай начнем.
Она достает из надорванного кармана туники маленький мешочек, который гремит, когда она его трясет. Она наклоняет его, и из него сыплются какие-то белые обломки. Я инстинктивно понимаю, что это, и внизу живота поднимается горячее чувство дурноты.
Кобра крепко сжимает кости в кулаке, затем со сверхъестественной скоростью преодолевает разделявшее нас небольшое расстояние, заполняя воздух запахами земли и дешевого пальмового вина. Я отшатываюсь, но она успевает схватить мой кинжал, и я шумно вдыхаю.
Дай руку, приказывает она.
Которую? Когда она так близко, мне
сложнее сохранять самообладание.
Не важно.
Повинуясь непонятному импульсу, я протягиваю ей правую руку. Воздух рассекает серебристая вспышка, я чувствую укол, и на моей ладони расплывается алое пятно между большим и указательным пальцами. Прежде чем я успеваю отреагировать, Кобра таким же быстрым движением рассекает свою ладонь, а затем хватает мою руку и прижимает наши раны друг к другу. Ощущение омерзительное теплое, мокрое и липкое, но она не отпускает, словно это обычное рукопожатие. Затем она наклоняется ко мне и низким голосом произносит:
Они сейчас смотрят на нас все они.
Во рту становится совсем сухо. Кобра известна своими трюками и уловками, но что-то подсказывает мне, что на этот раз она не врет. Мы по-прежнему одни здесь, на западной пограничной тропе, но я чувствую, что на нас смотрят. Кто-то. И еще кто-то. Много взглядов. Я переступаю с ноги на ногу. Мне рассказывали, что дараджи иногда призывают своих предков во время ритуалов. Однако до этого момента я не верила в это.
Уверена, что хочешь этого? Ее усталые глаза встречаются с моими, и я чувствую, что в вопросе Кобры скрывается сразу несколько смыслов. Когда я начну, пути назад не будет. Я хорошо понимаю, насколько серьезна моя просьба и каковы ее последствия. Но когда я смотрю в глаза Кобры, то вижу не их. Вместо них я вижу глаза дочери, в которых сияет детская невинность. Я должна защитить эту невинность. Я должна защитить дочь. Я защищу ее, чего бы это ни стоило.
Уверена.
Кобра делает глубокий прерывистый вдох.
Тогда я призываю своих праматерей в свидетели и клянусь никогда не разыскивать тебя снова в этой жизни. Слезы наполняют ее глаза. Кровью, костью и душой мы связываем этот вечный обет. Она кивает мне: Повтори.
Эти слова звучат странно, словно они украдены из какого-то давно умершего языка. И все же я заставляю себя их произнести.
Кровью, костью и душой мы связываем этот вечный обет.
Как только я заканчиваю эту фразу, тепло расходится от того места, где порезы на наших ладонях соприкасались. Волосы у меня на руках встают дыбом, но Кобра стоит неподвижно и не разжимает пальцев. Кости, зажатые между нашими ладонями, обжигают, их острые края и зазубрины впиваются в мою кожу. С ужасом и удивлением я вижу, как светящийся белый пар поднимается над нашими сжатыми ладонями. Он скользит вверх по руке Кобры, обивает ее шею, на которой появляется круглый амулет раньше его не было. У меня холодеет кровь.
Что это?
Знак вечного обета, отвечает Кобра. Она без лишних церемоний отпускает мою руку. Ладонь покалывает и чешется, но я не дотрагиваюсь до нее. От пореза, который был на ней несколько секунд назад, не осталось и следа, и я не сразу осознаю, что кости тоже исчезли. Я по-прежнему не могу отвести взгляда от странного нового амулета, который болтается на шее Кобры, а она тем временем возвращает мне кинжал.