Я стояла в туннеле, в черном бесконечном туннеле. Алые точечки светлячками плавали вокруг меня. Они слабо светились, даже скорее мерцали. Мне было тепло, и тьма окутывала меня мягким одеялом.
Я любила это место. Оно было таким знакомым. Оно было моим убежищем.
Люсифер моргнул, и волшебный момент прошел.
Тара, что происходит? мягко
спросил он.
Я вздохнула, зная, что мне не обязательно что-либо ему рассказывать. Он был самым терпеливым человеком на свете и никогда не заставил бы меня сделать что-нибудь против моей воли. Но, может быть, стоило бы открыться ему, как я открылась сегодня Морган? Я не хотела говорить с ним о Леандере, пока еще не хотела, но я смогу рассказать ему о разговоре с Морган, который все еще эхом звучал у меня в голове.
Мне не хотелось раскрывать секреты Морган. Она доверчиво поделилась со мной фактами из своей юности и, хотя я и знала, что Люсифер никому ничего дальше не расскажет, я не хотела говорить ему о матери Морган или ее мести владельцам швейной мастерской. Вместо этого я поведала ему о предках Морган, о ее ощущении себя всем чужой, о странных взглядах, которые на нее бросали, а также о ее мечте обнаружить свою настоящую родину, таинственный Ориент. Я также рассказала Люсиферу, что восхищаюсь силой Морган.
Когда я закончила свое повествование, Люсифер долго молчал, прежде чем наконец вымолвить:
Ты хочешь быть похожей на нее.
Я вопросительно посмотрела на него. Нет, не хочу! Я отнюдь не хотела, чтобы со мной обращались как с чужачкой.
Но Люсифер имел в виду вовсе не это.
Если я правильно понял сказанное и недосказанное, то Морган потеряла кого-то, кто был для нее особенно важен но, вместо того чтобы сдаться на милость судьбы, вышла на улицы и пела, пока люди не стали ею восхищаться и не перестали относиться к ней как к чужой. Она преодолела свою боль, перепрыгнула через собственную тень и построила для себя новую жизнь. Вот почему ты ей восхищаешься и вот почему хочешь, чтобы и тебе было так же легко преодолеть боль. Вот почему ты рисуешь вместе с Грейс. Вот почему ты на днях плакала, когда Морган пела.
Черт возьми, а я и забыла, насколько умен Люсифер. Потому что он был прав в каждом сказанном слове. Я поняла это лишь после того, как он облек в слова мои собственные чувства.
Разве это плохо? спросила я, сразу же возненавидев себя за свой дрожащий, неуверенный голос. Разве это плохо, если я хочу быть такой же сильной, как Морган?
Будь сильной. Таковы были последние слова Леандера. И я рассказала о них Люсиферу. Да должен же он меня понять, в конце-то концов!
И он меня понял. Люсифер всегда понимал меня, и я осознала это тем яснее с каждым последующим его словом.
Я восхищаюсь твоим желанием быть сильной, сказал он. Но я также думаю, что тебе это будет сложнее, нежели Морган. Я не хочу этим сказать, что ей было легко, совсем нет. Но Морган не появляется в пророчестве, в котором говорится, что она убьет себя. В нем появляешься ты.
Я знаю, что ты не забыла о темном пророчестве, и я также знаю, что ты каждый день борешься, чтобы не потерять самообладание. Что ты каждый день стараешься не поддаваться грусти и пустоте и постоянно отвлекаться на другие вещи. Тара, тебе не нужно стараться быть такой же сильной, как Морган. Ты давно уже отнюдь не менее сильная.
Ты здесь, ты жива, ты всегда на месте для своих друзей и для людей, которые еще могут стать твоими друзьями. Вот почему я привел тебя на этот корабль. Я хочу, чтобы ты увидела, насколько ты сильна. Потому что ты помогаешь другим, потому что понимаешь их, потому что у тебя доброе сердце. Потому что ты ставишь благополучие других выше своего собственного и делаешь вид, что с тобой все в порядке, чтобы твои друзья о тебе не беспокоились.
Я знаю тебя. Я вижу тебя и твою боль. Но я также знаю, что ты сильнее этого проклятого пророчества. Ты Тамара, Королева Света, и ты обещала бороться. Ты не нарушишь этого обещания, в этом я абсолютно уверен.
Я уставилась на него, потеряв дар речи. Люсифер был прав; мы действительно не заслуживали друг друга. По крайней мере, я его не заслужила. Он просто невероятно хорошо понимал меня; он точно знал, что сказать, чтобы я почувствовала себя лучше, и он до смерти серьезно относился к каждому сказанному слову. У меня снова выступили на глазах слезы, но на этот раз это были слезы благодарности.
Может, он был прав. Может, мне действительно не требовался образец для подражания. Может, я уже была достаточно сильна сама. Достаточно сильна, чтобы избежать участи, предначертанной мне пророчеством. Я не собиралась убивать себя, если это означало причинить Люсиферу и всем, для кого я что-то значила, такую же боль, как та, что съедала меня изнутри.
Словно прочитав мои мысли, Люсифер добавил:
Когда ты горюешь, это не слабость. Это просто показывает, как много для тебя значил Леандер. Пока горе не разъедает тебя дальше я услышала
в его словах, что он знал, насколько горе разъедало меня в первые дни после смерти брата, ты можешь плакать сколько хочешь. А если горе решит сожрать тебя, если бездна внутри тебя снова разверзнется и будет угрожать поглотить тебя, тогда я буду рядом.