Мы подошли к воротам. В высокой тяжёлой створке для удобства была сделана небольшая калитка с окошечком. Увидев нас, один из копейщиков молча постучал в калитку. Окошко скрипнуло, оттуда зыркнули цепкие глаза. Затем калитка открылась, и мы вошли в сад.
Яблоки и груши густо усыпали развесистые деревья. Тяжёлые краснобокие фрукты сгибали ветки почти до земли. Да вы издеваетесь, что ли? В животе снова нещадно заурчало и забулькало.
Проходя мимо невысокой вишни, я изловчился и губами поймал тёмно-красную, почти чёрную ягоду. Она была кисло-сладкой, прохладной.
Выплюнув косточку на траву, я обернулся к своему провожатому. Тот сокрушённо качал головой.
Вообще-то, это любимая вишня князя Всеволода. Ягоды с неё не ест никто кроме
князя.
Ну, бля! И тут накосячил! Не хватало ещё из-за ягод башки лишиться. Вот как это у меня получается? Всё время попадаю в самую жопу. Как с Тупым и гранатой. Талант, не иначе!
Ладно, я никому не скажу, подмигнул мне Сытин. Топай давай! Видишь кирпичное здание во-он там? К нему шагай.
Тюрьма была самая настоящая. С тяжёлой железной дверью и маленькими окошками в высокой кирпичной стене. На окнах сплошь решётки. Весёлое местечко.
Внутри, как и положено, царил полумрак, и пахло сыростью. У меня даже озноб пробежал по коже.
Длинным коридором охранник провёл нас в кабинет, на двери которого висела деревянная дощечка с надписью: «Начальник темницы». Золотые буквы были вручную выписаны на тёмно-вишнёвом фоне.
Начальник темницы оказался полным весёлым мужчиной в длинном, почти до пола, балахоне синего цвета.
Здорово, Василий Михалыч! воскликнул он, увидев нас. А я тебя жду. Слушай, не можешь мне парочку саламандр достать, а? Камеры хочу просушить, пока погода хорошая. А то плесень пойдёт по стенам. Постояльцы от сырости заболеют.
Непременно достану, Никита Ильич! Вот Михей с Гнилого болота вернётся отправлю его за саламандрами, ответил ему Сытин.
А Михей на Гнилое болото поехал? Ох, ты! Если б я знал попросил бы чёрных грибов привезти хоть корзинку. А то водяник в седьмой камере без них есть не может. Прямо исхудал весь. Из бассейна не вылезает.
Ни хрена себе! У них тут что, камеры с бассейнами?
Так кто же его заставлял девок соблазнять русалочьим житьём? Сам виноват, за дело сидит.
За дело-то за дело, покивал начальник тюрьмы. Но не морить же голодом нечистую силу.
Да привезёт Михей грибов, не забудет. Я ему говорил. А как Василиса твоя поживает? Не линяла ещё?
Вылиняла уже. Привет тебе передаёт.
И ты ей от меня привет передай. А шкуру её старую не вздумай сжечь. Высуши на чердаке и прибери.
Непременно, пообещал начальник темницы. Ты чаю-то выпьешь, Василий Михалыч? А, может, водочки?
В другой раз, Никита Ильич. Давай-ка, сейчас постояльца определим. И покормить его надо.
Так это постоялец с тобой? А я думал ты помощника завёл! Определим, конечно! Он у тебя кто?
Перекидыш. Котом оборачивается.
Котом? Вот это отлично! Так он мне заодно всех мышей переловит, пока сидит! А то мыши замучили, понимаешь! Велел поставить мышеловку так в неё домовой из пятой камеры попал. Три дня в больничке пролежал. Камера не убрана! Непорядок. И знаешь, что я тебе скажу тут начальник тюрьмы понизил голос, словно заговорщик. Он, мерзавец, специально палец в мышеловку сунул! А ты чего молчишь, перекидыш? Наловишь мышей? А я тебе камеру с тёплой лежанкой, а?
Немой он, Никита Ильич, засмеялся мой провожатый.
Немой? Как же тебя угораздило-то, а? Ну, пойдём, Немой!
Вдвоём они отвели меня в камеру.
Значит, смотри, Немой, сказал начальник тюрьмы. Вот лежанка, как обещал. Вот стол и табурет. Здесь, в углу когтеточка. О матрас когти не точить! Порвёшь сам зашивать будешь. Обед сейчас принесут.
Выдай ему двойной, попросил Василий. Наголодался парнишка.
Выдадим, согласился начальник тюрьмы. Да, вот ещё что! Под кровать не гадить! Только в лоток!
Бля, они вообще охренели, что ли?!
Молчаливый тюремщик приволок мне обед две охрененные порции жареного мяса с репой и горохом и гору чёрного хлеба. Начальство вышло, дверь захлопнулась. И я остался один.
Ох, я и жрал! Наевшись, расслабился на табурете и стал задумчиво смотреть на недоеденный хлеб. Хлеба было ужасно жалко. Но в желудок он не влезал. Проблема, бля!
От нечего делать, принялся рассматривать камеру. Нормальное помещение. Семь шагов в длину, пять в ширину. Побольше десантной капсулы.
И тут я заметил, что из-под койки на меня внимательно смотрят два блестящих глаза.
Это была мышь. Крупная, величиной почти с крысу, которую я сожрал на помойке. Она, не отрываясь, глядела на меня, но вылезти из-под кровати не решалась.
Немой внутри по-прежнему молчал. Я почувствовал себя одиноко и решил подружиться с мышью. Взял хлеб, отломил кусочек и протянул ей.
Мышь торопливо пробежала через камеру, обнюхала хлеб и взяла его передними лапками. Съела, отряхнула крошки с усов и вежливо сказала:
Спасибо!
Мышь посмотрела на меня и обиженно фыркнула.
Я не понял. А ты почему не кричишь? Не удивился что ли?
Конечно, не удивился. Я просто охренел! Но краем сознания отметил, что эта мышь мужского пола. Мыш, то есть.