надо полагать, и есть-таки второй этаж. Там одна комната, скорее всего, летняя: печь-то одна на весь дом, внизу.
По жилой площади дом метров сорок с кухней, не учитывая сеней и летней комнаты на втором этаже. Не хоромы, но жить можно. Нам троим в самый раз: в одной комнате я, например, в другой Владимир и Тимоха. Мне, конечно, комнатка побольше, им поменьше.
А на участке неожиданность: растет картошка! Примерно, рядков десяток посажено, ну и зелени несколько грядок. Этого у них отнимать не буду, а вот урожай сливы и яблок уже мой будет. Всего на участке четыре дерева: два перед домом похожи на клёны, широколистые, тень дают добрую; и два плодовых позади скромные, но ухоженные. Видать, приглядывали. Сам участок, на глаз, метров двенадцать на двенадцать. А может, в ширину и поболе Ладно, померяю потом.
В доме хозяйничать не стал, лишь осмотрев его мельком, буркнул:
Стекла не побейте, будете съезжать.
Бабка с Авдотьей ходят сзади, и морды у них кислые. Тетка уже не канючит сдать ей жильё, и то хорошо место мне нравится и участок тоже. Сам буду жить! Да, кстати, и живность на участке тоже имеется курей десятка два и коза.
Значит так: урожай ваш, на курей и козу не претендую. Мебеля какие были при заселении? задаю я вопрос с подвохом, так как мне Анна в подробностях рассказала, что оставила в доме.
И на том спасибо. А мебель вся наша, купленная, торопливо врёт Авдотья.
Не греши! злится бабка, и на этот раз удар клюкой достигает цели. Кровати обе, столы дубовые, два шкапа с посудой всё оставим, что Аннушкино Ох, горе-то какое, виновата я, прости Господи Ты лучше скажи, милок: как она там? Соскучилась я по ней, сил нет. Раньше письма писала, а ныне не могу руки дрожат
Починил я в погребе, надо бы рассчитаться, хозяйка! Михаил, оказывается, не тут живёт. То-то я ни детских вещей в доме не видел, ни мужских.
Так барин и рассчитается, ему пользоваться, ядовито заметила Авдотья.
Можно было поспорить мол, верни имущество в том виде, что брала. Но из-за гривенника ругаться? Ну уж нет! Рассчитался. Хотя деньги у меня летят со страшной силой рублей триста уже потратил из двух тысяч! Может, и вправду сдать им домик, а самому поискать подешевле?
Нормально она уже. Я её к себе в поместье забрал, в маминой комнате поселил, снизошёл до ответа я.
Ведь бабка и в самом деле не виновата. Это дочь её наглая. Хорошо ещё, что Авдотья баба умная и понимает: против дворянина тяжбу в суде не потянет. Может, им добавить недельку на выезд? А самому где жить? Дорогие тут гостиницы, а те что подешевле наверняка имеют недостатки в виде клопов тех же или пьяных постояльцев. Нет уж. Благотворительность дело благородное, но когда-нибудь она мне боком выйдет. Надо в себе это дело изживать. Ещё предстоит полно вещей в дом покупать бельё, посуду и прочее.
Едем обратно в «Негу Персии». По пути заглядывая в разные гостиницы всё же где-то надо будет перекантоваться пару дней, пока дом освобождают. Присмотрел вроде парочку без пансиона, но зато по три рубля за номер. Терпимо.
А обедать вон, на вывеске обещают кормёжку за полтину. Не разорительно.
Зайдём? предлагаю.
Мои спутники не возражают. Место оказалось вполне пристойным: чисто, просторно, официант не хамит. Комплексный обед и впрямь стоит всего пятьдесят копеек. В зале в основном молодёжь: студиозусы, мелкие чиновники, какой-то писарь, судя по портфелю.
Вот этот вот, к примеру, с виду вполне скромен, но важен. Представился: служит, говорит, в «приказе общественного призрения». Что за зверь такой не знаю. Но звучит внушительно. Сидим теперь вместе, беседуем.
Богоугодные дела, сироты, больницы, приюты, доброжелательно рассказывает дядя о своей службе.
И впрямь достойный человек.
Нанимаем иногда студентиков тутошних по двенадцать копеек в час, на разную работу. Вот сейчас, например, ищем двух истопников в Московский воспитательный дом.
Вроде бы и не мне предложил, а так проинформировал, но немного покоробило. Платьем бы мне заняться: в дороге и камзол, и сюртук, и даже жилетка пострадали.
Милостью монаршей мы не обделены, с улыбкой добавляет чиновник. Но жертвователям и меценатам завсегда рады!
А нет, не работу он мне предлагает, а жертвовать. Тем более не готов, пока.
Поговаривают, что отдадут нам каменные корпуса, оставшиеся после пожара 12-го года от Слободского дворца на Яузе с воодушевлением начинает дядя.
Вообще неинтересно. Вот сразу развести на деньги хотят. Но я воробей стреляный отказываюсь, и уходим. Да и поели мы уже, надо ехать в «Негу Персии», выселяться.
Ольги ещё нет, зато попалась мне Эльвира, и вид
у неё цветущий и пахнущий. В смысле, благоухает девица парфюмом за версту.
Съезжаете уже? невинно осведомилась красотка.
Да, нашёл подешевле, отвечаю небрежно.
Про свой домик я не говорю, зачем ей знать? А надувать щеки и казаться богатым смысла не вижу.
И то верно, улыбается девушка. Деньги можно куда интереснее потратить. Не желаете зайти? Я вам покажу кое-что.
Развели меня как последнего лопуха! Едва зашёл в номер к Эльвире, как она ловко прикрыла за собой дверь и впилась в меня поцелуем. Чувствую себя той самой девушкой из анекдота, которую парень позвал «покормить рыбок», а там банка с килькой и кусочек хлеба. То есть меня позвали не посмотреть на что-то Хотя вот прям сейчас показывают то, что видеть больше всего и хотелось: две упругие девичьи наливные груди Эльвира расстегнула блузку!