Я, между прочим, не испытываю нужды в средствах, поспешно выпрямляется корнет, слегка обиженный. Жалование так, приятный пустячок. Для карманных расходов. Основное это капитал.
Он не уточняет, чей именно капитал, но и так понятно.
Расстались мы почти друзьями. Хотя почему «расстались»? С кокеткой Эльвирой (имя-то какое! Не Анна, не Наталья Сразу видно мать в юности почитывала французские романы при свечах), я буду жить по соседству в гостинице. Правда, девушка, судя по всему, не дворянка а то, наверное, упомянула бы об этом, когда представлялась. А тут просто Эльвира. Красиво. Загадочно. И подозрительно.
Антон, я так понимаю, надеется на какую-то милость от барышни, так как с облегчением воспринял мой отказ от предложения Эльвиры поужинать вместе. А сама девушка по всей видимости, что-то во мне всё-таки нашла. По взгляду было видно не просто слушала, а приглядывалась. Кто знает, может, я ей даже понравился. Или, по крайней мере, заинтриговал а это в их кругу иногда важнее.
Моя Оля, несмотря на провинциальность, все вышеупомянутые фамилии знала и пояснила, кто есть кто. Оказалось, что Антон Дельвиг это друг Пушкина. Тоже поэт и, как говорят, неплохой. Правда, пишет и в самом деле мало. Одно время был помощником Крылова в императорской библиотеке, а в прошлом году женился на дочке Салтыкова Софье. Живут молодые, конечно, в столице в Петербурге.
Каховский задумчиво протянула Ольга. Точно не скажу, но вполне возможно, один из тех бунтовщиков, которые в прошлом году на Сенатскую солдат вывели. А мальчишка ну раз сказал, что из рода Дельвигов, и судя по форме, корнет, то, скорее всего, закончил Московский кадетский корпус.
А Крылов это тот самый? зачем-то уточнил я.
Да ведь Иван Андреевич один у нас, смеется женщина.
Сидим мы в неплохом заведении что-то вроде кафе. Не знаю, как тут это называется: кофейня, чайная или трактир? А я всё думаю, как бы так ненавязчиво намекнуть Ольге, что моя благотворительная миссия подошла к концу. Да, я обещал довезти её до Москвы. Довёз. Более того оплатил номер, отдал за него, между прочим, деньги, на которые в Костроме можно корову купить. А завтра пусть уж устраивается сама.
К подруге утром поеду. Спасибо за помощь, Лешенька, словно уловив мои мысли, избавила меня от неловкого разговора
женщина.
Если хочешь, довезём тебя. Багажа у тебя немного, конечно, но всё лучше, чем трястись на извозчике. Да и заодно посмотрю, как ты устроишься.
Тимоха и Владимир в разговор не вступают оба серьёзно относятся к еде и в особенности к пиву, которое мне лично показалось слабым.
Пирогов вам с собой завернуть? услужливо предлагает официант, заметив, что я ухайдокал немалый кусок мясного, а теперь доедаю сладкий с малиной.
Пожалуй, ещё такой же, мясной. И сколько с меня?
Семьдесят копеек, удивляет дешевизной халдей. Это чьё же мясо я сейчас ел? За ваших спутников тоже вы платите? Тогда ещё два рубля. Итого три.
А нет, всё нормально дикие московские цены, как я и привык.
Откушав, расходимся по своим номерам. Я в свой шикарный. Не успел коснуться подушки, как провалился в сон. И снятся мне, конечно, же, опять девушки. Да и что ещё сейчас может сниться? Не заседание же Государственной думы, как монархисту Хворобьеву, и не собрание пионерской дружины. Нормальный сон для моего молодого тела!
Утром завтракаем. На этот раз в обеденном зале самой гостиницы. Оказалось, что завтрак включён в стоимость номера уже не так обидно за большие деньги, что были уплачены. И, надо сказать, на нас тут не экономят.
На столе: белый хлеб, калачи, сливочное масло в стеклянной баночке одной на всех. Сыр, сметана густая, деревенская (а какая она ещё может сейчас быть?) в глиняной плошке. У меня и у Ольги омлет с ветчиной. Владимир ест гречневую кашу с маслом и заедает холодной телятиной. А Тимоха заказал себе жареные колбаски, которые принесли ещё скворчащими на большом блюде. Подали также зелень в плетёной мисочке. Тоже одну на всех. Пьём каждый своё: я кисель, остальные чай. Во вчерашнем кафе такая трапеза стоила бы нам четыре, а то и все пять рублей. А тут входит в счёт.
Напротив нашего столика за завтраком устроился постоялец сухопарый дядя лет сорока, с простоватой, но не глупой физиономией. По всему видно не москвич. Одет опрятно: сюртук приличного кроя, при себе трость. Шляпа снята и положена рядом, аккуратно, как у человека, привыкшего к порядку.
Он чинно завтракает и одновременно читает газету кажется, «Московские ведомости». Глаза бегают по строкам, губы чуть шевелятся, в одном глазу поблескивает монокль, другой прищурен.
Поев, дядя встаёт, неторопливо вынимает монокль, прячет его в нагрудный кармашек жилетки и собирается уходить, оставив газету на столе.
Уважаемый, разрешите газетку вашу взять, почитать новости, окликаю я его, когда он проходит мимо нашего столика.
Так она за среду прошлую Но отчего нет? Я всё, что хотел, прочёл, небрежно кивнул мне дядя, торопясь на выход.
Тимоха услужливо приносит мне листки сероватой, плохого качества, бумаги. Шрифт крупный, всего четыре полосы текста.
МОСКОВСКІЯ ВѢДОМОСТИ
Издаваемыя при Императорскомъ Московскомъ Университетѣ