М-да Ну и беспорядок развёл у себя Филимон свинарник, не иначе. Говорит, кухарку недавно рассчитал мол, дорого стало, теперь готовит сам. Уборку ему,
вроде как, делают раз в неделю но, по всему видно, особо не заморачиваются. Пыль по углам, на кухне горы грязной посуды, стол завален бумагами, бельё сушится прямо на спинке стула Ну, да я не чаи распивать сюда пришёл, а по делу. И надо признать своё дело Мошин знает. Растолковал всё подробно и бумагу составил враз.
От дворянина
Имеющего в собственности дом по адресу улица Никольская участок 14.
Покорнейше доношу:
В принадлежащем мне по купчей крепости доме, находящемся по улице а ранее принадлежащий помещице Костромской губернии Анне Сергеевне Пелетиной и купленный мной 29 июня 1826 года
Самовольно не платя платы проживает мещанка Марья Ивановна Толобуева с семьёй.
Не имея с нею ни письменного договора, ни устного дозволения, нахожу её пребывание в доме моём беззаконным и нарушающим право собственности.
Прошу Ваше Благородие:
Повелеть произвести выдворение означенной Марьи Ивановны из моего владения с помощью квартального надзирателя.
В случае сопротивления подвергнуть её задержанию по полицейскому порядку.
Купчая крепость прилагается.
В уверенности на защиту законов и порядка имею честь быть с совершенным почтением
И подпись:
Алексей Алексеевич.
Июля дня, 1826 года
Дом 14, Никольская улица.
Пока отставной помощник прокурора строчил жалобу, я неспешно перелистывал книги, коих у пенсионера оказалось изрядное количество. Такой библиотеки я ещё ни у кого здесь не видел. Теперь понятно, отчего Филимон Сергеевич человек далеко не глупый нужду в деньгах терпит. Всё на книги уходит!
Денег он с меня, к слову, взял прилично трёху. Столько же, по его словам, пойдёт на пошлину в суд. А ещё рублей до десяти возьмет адвокат не самому же мне в суд идти.
Ну, это если жиличка заартачится и выселяться не захочет. А я всё ж лелею надежду, что мещанка с дворянином ссориться не станет не та у неё весовая категория. К тому же в годах она уже. Как бы вообще не померла та самая «лицейская подруга» Аннушки к моменту вручения жалобы переписывать ведь придётся Тьфу! Эким я бессердечным делаюсь. Три рубля мне, выходит, жальче, чем тётка!
Из Ростова мы направились в Переславль-Залесский, но опять до города не дотянули заночевали на почтовой станции, вернее, в селе Новом. По привычке ожидал каких-нибудь событий, но ночь прошла спокойно. Никаких происшествий не поджидало нас и в Переславле. Ну и славненько! Мне эти волнения ни к чему. А что действительно нужно так это карету менять. Моя, хоть и рессоры имеет, но жестка в тряске, и плавности хода нет.
Как по мне, город, где мы заночевали, побольше Ростова будет, хоть тот и зовётся Великим. Но Переславль куда как оживленнее выглядит: улицы гудят, народ вперемешку с гружеными телегами, повсюду бойкая торговля. Жизнь здесь будто через край льётся всё шумит, движется, аж в глазах мельтешит.
Наши припасы еды показали дно, так что с утра мы, не откладывая, отправляемся на рынок. Воздух над Переславлем ещё не успел прогреться дневным солнцем и от Никитской улицы, где устроились на ночлег, до торговой площади дошли по холодку. Рынок раскинулся на площади у Вознесенской церкви: шатры и лавки были расставлены вплотную друг к другу, оставляя лишь узкие проходы для покупателей. Я как раз протискивался между толстомясой бабищей с корзиной и прилавком, заваленным зеленью, когда вдруг случилось оно происшествие!
Мальчонка лет десяти, босой, в рваном зипуне, метнулся к нам из-под шатра и, рванув заплечную сумку у Тимохи, попытался сквозануть в какую-то дыру в заборе! Но я, шедший сзади, сработал быстрее, чем успел сообразить, что произошло, и в последний момент вырвал наше имущество у пацана. Сам от себя не ожидал такой прыти!
Остро захотелось дать леща раззяве Тимохе. Для профилактики, хотя бы. Тем более, в сумке, по правде сказать, ничего и не было. Всё, что покупали, мы складывали в корзину, которую тащил, разумеется, тоже мой крепостной.
Озоруют, барин. Ловят ухарей, но они не кончаются. Купи говядинки, промычал крепкий детина с красной мордой и голыми по локоть руками.
Или вот свининка! Только с утра закололи, ещё не остыла, он откинул брезент, и показал нам розовую мякоть с белыми прожилками. Из-под ножа, почитай. Меня тут все знают не обману. Пётром кличут.
«Коли все знают хорошо», подумал я про себя и кивнул:
Ну, отрежь нам на три фунта. Да чтоб без кости.
Дело, барин, говоришь. Шашлык днём сварганим! одобрил мою покупку ара.
Пока Пётр заворачивал мясо в серую бумагу, я приметил движуху у соседней лавки. Ругались две деревенские бабы: одна с полной корзиной яиц, другая с подвязанным
к плечу жирным гусем. О чём грызлись понять было невозможно. Да и неважно. Рынок без бабьей ругани всё равно что борщ без сметаны: вроде еда, а радости никакой. Пихаю локтём Тимоху, мол, яиц надо купить. Возражений опять не последовало.
Вскоре заполнились и корзина, и заплечный мешок. Молоко ещё тёплое, прямо из-под коровы, сметана в глиняной крынке, зелёный лук пучками, горох молодой, крестьянские пирожки, медовые коврижки, сушёная рыба с Волги. Даже белого хлебца взяли! А он тут, между прочим, не везде пшеничная булка для богатых.