Куда бы она ни бросила взгляд, повсюду видела чудеса: крошечные, сделанные вручную пуговицы на жакетах; словно стачанные домовыми-сапожниками миниатюрные кожаные туфельки, надетые на маленькие ножки. А шляпки! Украшенные цветами, вуалями, лентами, своей экстравагантностью они могли поразить чье угодно воображение.
На куклах были надеты парики с невероятно правдоподобными прическами: спадающими каскадом кудрями или высокими начесами. Фарфоровые лица миниатюрных манекенщиц были тщательно раскрашены. На изысканных накидках покачивались крошечные кисточки; мерцающий шелк всех мыслимых расцветок был изящно драпирован, и в воздухе повсюду носился запах серицина. Банты, перья, оборки и рюши подчеркивали женственные изгибы фигур, а роскошные воланы юбок и платьев скрывали голые проволочные каркасы манекенов.
На тонкие ручки были натянуты маленькие перчатки с микроскопическими швами, с запястий свисали браслеты от Картье и «Ван Клиф и Арпель», а также сумочки, сшитые Эрмесом и Луи Виттоном. Для искушенного зрителя сразу становилось очевидным, что за этими нарядами, умело расшитыми бисером, жемчугом и пайетками, стоит нечто большее, нечто гораздо более значительное.
На развалинах мира, разрушенного войной и разграбленного завоевателями, прямо на глазах людей возникало видёние нового мира, в котором вновь воцаряются стиль и красота. Как будто после всех ужасов явилась команда эльфов и начала сшивать разорванную ткань мироздания. Купер подумала, что все это похоже на волшебную сказку. Выставка растрогала ее до глубины души и наполнила восторгом.
Впрочем, примерно через неделю после открытия выставки,
когда она печатала на машинке у себя в комнате, раздался звонок в дверь, и спустя минуту к ней заглянул Диор.
Это Генри, сообщил он, удивленно вскинув брови. Он хочет с тобой поговорить. Сказать ему, чтобы ушел?
Нет, ответила Купер. Настало время встретиться с ним лицом к лицу и ответить за свой поступок. Я хочу его видеть. Собравшись с силами, Купер встала из-за прикроватного столика, который использовала как рабочий, и отправилась разбираться с Генри.
Я пойду погуляю, поспешно сообщил Диор, хватая с вешалки пальто и шляпу и дипломатично удаляясь.
Когда Диор ушел, Купер тут же начала не единожды отрепетированную речь:
Генри, мой разрыв с Амори был настолько болезненным
Но он выставил ладонь в предупреждающем жесте, останавливая ее:
Я пришел извиниться.
Она даже отпрянула от неожиданности и спросила, заикаясь:
За за что?
За все. За то, что настоял на венчании в соборе, хотя ты этого совершенно не хотела. За эти несчастные изумруды. И не только. Еще за то, что торопил тебя выйти за меня, хотя ты была к этому не готова. За то, что вынуждал тебя отбросить сомнения и игнорировал твои опасения. За то, что забыл, что ты уже пережила один неприятный опыт и не до конца от него оправилась. За то, что, страстно желая видеть тебя своей женой, принял твое предложение, которое ты сделала в момент, когда была одна и когда тебе было страшно. Мне не следовало этого делать, и мне ужасно стыдно за себя. За все это я приношу свои извинения. Мне остается только надеяться, что ты меня простишь и наши отношения на этом не закончатся.
Ох, Генри!..
Теперь она видела, какую сильную боль причинила ему: виду него был такой, будто он не спал и не ел несколько дней подряд.
Тебе не нужно ничего сейчас говорить. Я на некоторое время уезжаю из Парижа по делам. Но я вернусь, и если мне посчастливится, хотя я и не заслуживаю счастья, возможно, мы останемся друзьями.
Купер сглотнула ком в горле:
Мы всегда будем друзьями.
Он кивнул.
Если жизнь меня чему и научила, так тому, что никогда не стоит терять надежду. Он положил руки ей на плечи и легонько поцеловал в щеку. До свидания, Купер.
Когда дверь за ним закрылась, она подошла к окну и смотрела, как он быстрым шагом уходит по улице. Генри еще не успел затеряться в толпе, а она уже не видела его, потому что перед глазами все расплывалось от слез.
Диора не было в числе чествуемых. Его имя даже не внесли в каталог выставки. Слава создателя чудесных маленьких моделей досталась его работодателю Делону.
Таково обычное положение дел, оправдывался Диор перед Купер, когда она в павильоне выразила ему свое сочувствие. Не переживай за меня, ma petite. Я вовсе не горю желанием оказаться в свете софитов, ты же знаешь.
А я бы хотела, чтобы ты этого желал. Почему все почести должны доставаться месье Делону?
Потому что он мой наниматель, ответил Диор. И я у него в неоплатном долгу.
Однажды, поклялась Купер, твое имя будет сиять в свете огней.
Диор содрогнулся:
Мама пришла бы в ужас. Она всегда запрещала, чтобы я писал свое имя на вывеске, как какой-нибудь лавочник.
Но разве она не гордилась бы тобой? поддела его Купер.
О, ты ее не знаешь, мрачно заметил Диор. Плохо было уже и то, что я держал художественную галерею. А того, что я стал портным, она бы просто не пережила.
Они вернулись на улицу Рояль и столкнулись с невероятным зрелищем: огромное облако желтых бабочек заполонило всю улицу.