Диор вернулся, довольно потирая руки:
Ну что ж, аперитив? Есть «Дюбонне» и «Нуали прат».
Спасибо, наверное, «Дюбонне». Я не люблю сухих напитков. Она протянула ему омелу, купленную на улице. Понимаю, что еще рано, но я не смогла устоять ягодки такие свежие и хорошенькие. Не знаю, доживут ли они до Рождества. Не волнуйтесь, добавила она, я не жду, что вы поцелуете меня под омелой, но наверняка найдется кто-то, кого вы захотите поцеловать.
У нас, во Франции, принято целоваться под омелой на Новый год, сказал он, принимая венок. Знаете, а это ведь не простая омела, а та ее разновидность, что растет на дубах. Она встречается намного реже и приносит счастье.
Он повесил венок над дверью. На Диоре были темные брюки и темно-красный пиджак с шейным платком выглядел он весьма эффектно. Она вдруг осознала, что он вовсе не так стар, как ей представлялось: серые костюмы в полоску, которые он носил у Лелона, и общий дух консерватизма заставляли его казаться старше своих лет, а на самом деле ему вряд ли больше сорока. В домашней обстановке в его чертах мягком срезанном подбородке, чувственном изгибе рта проступало что-то почти детское.
Вы так добры ко мне, сказала она. Не знаю, что бы я без вас делала.
Я счастлив, что смог вам помочь. Временами мы все чувствуем себя беспомощными. Я имею в виду, в выражении чувств. Например, чувства благодарности за освобождение. Он тщательно разлил напитки. Годы оккупации были ужасны. Вы и представить себе не можете, насколько они были безрадостными. Петен заключил союз с Гитлером. Немцы грабили Францию, да что Францию всю Европу. Мы были сломлены. Люди в Париже мерли от голода и холода. В Париже! Вот таким он был, пресловутый Pax Germanica. Он торжественно поднял рюмку. Для меня большая честь оказать немного гостеприимства представительнице наших освободителей.
Я счастлива принять его от лица Франклина Делано Рузвельта.
Они выпили.
Кроме того, он поднял палец, за границей мы все наивны, как дети. Защитить вас моя обязанность. А сейчас, он причмокнул губами, прошу меня извинить, но я должен проследить за тем, что происходит в кухне.
Пока он готовил ужин, Купер отправилась бродить по квартире. Она взяла в руки фотографию молодой женщины, чертами лица настолько напоминающую Диора, что усомниться в том, что это его сестра Катрин, было невозможно.
Ваш друг месье Пуленк рассказал мне о вашей сестре. Мне так жаль.
Он выглянул из-за кухонной двери.
Она вернется ко мне. Переверните фотографию. Сзади за рамку были заткнуты две карты таро. Это Шестерка жезлов и Колесница, пояснил Диор. Они выпадают в каждом раскладе мадам Делайе, снова и снова, и означают благополучное возвращение.
Она очень на вас похожа.
Хотел бы я, чтобы гестаповцы забрали меня вместо нее. Но, конечно, им была нужна она. Мне не хватало смелости заниматься тем, чем занималась сестра: мотаться по Парижу на велосипеде и развозить депеши для участников Сопротивления. Мне же хотелось похоронить себя в ателье и полностью удалиться от мира.
Купер поразило выражение его лица.
Но вы ведь надеялись.
До нас доходили ужасные слухи. Сначала всех уверяли, что условия содержания в Равенсбрюке гарантируют чистоту и здоровье. Теперь мы слышим о болезнях, голоде, пытках. Хуже того, говорят, что нацисты систематически истребляли узников политика экс-терминации. Тысячи миллионы погибли в газовых камерах, а их тела сожгли в печах крематориев.
Она не знала, как его утешить.
Мы слышали то же самое. Поначалу не могли в это поверить.
Я поверю во что угодно, когда дело касается нацистов. Их методы чудовищны.
Он вернулся к готовке, а она продолжила осмотр. Квартира была оформлена со вкусом, но, как догадалась Купер, скорее за счет гениальной изобретательности, чем благодаря вложению денег. Он создал роскошную иллюзию в стиле рококо, каким-то образом смягчив его женственность. Она заметила изящную китайскую ширму из желтого шелка. За ней скрывалась эротическая бронзовая статуя обнаженного мужчины, которая навела ее на мысли об Амори. А где ночует он? У той
малютки-кокни? Или он с какой-то новой женщиной? Ей не хотелось надолго останавливаться на этих мыслях.
Это ваша мать? спросила она, рассматривая фотографию в серебряной рамке, на которой была изображена женщина в наряде эдвардианской эпохи.
Да, это она. Не правда ли, дивная шляпка? Обратите внимание на страусовые перья.
Вы, должно быть, очень по ней скучаете.
Да. Хотя прошло уже двенадцать лет.
Моя мама тоже умерла молодой. Отец так и не женился снова. Он был фабричным рабочим из Ирландии. Прошел путь до мастера, но никогда много не зарабатывал. И страстно боролся за улучшение условий труда. Когда он только начинал, люди работали по шестьдесят часов в неделю за мизерную плату. Станки и печи на фабриках были настолько небезопасны, что рабочим часто отрывало руки и ноги или они могли сгореть заживо. Он возглавил борьбу против таких условий. Но она ему дорого обошлась: он умер от сердечного приступа спустя несколько недель после того, как мы с Амори поженились.