«Надо было сразу спать в накидке».
Один из верблюдов открыл глаза и недовольно посмотрел на меня. Я показал ему язык и изобразил верблюжье фырканье. Тот, видимо подумав, что его хозяин сошел с ума, вновь вернулся ко сну. Я же, дабы скоротать время до рассвета, начал продумывать дальнейший план действий по ограблению каравана и, самое главное, как не дать Азамату убить меня после того, как все закончится успешно. А в том, что он попытается это сделать, я был уверен почти наверняка. Не стоит рассчитывать на то, что глава шайки станет играть со мной в доброго дядюшку после того, как я перестану приносить пользу. В лучшем случае, он просто прикажет незаметно перерезать мне горло, а в худшем посадит в бочку.
«Я слишком часто думаю о бочке. Но это правильно. Лучше думать о ней, чем оказаться вней. Эти мысли позволят мне быть настороже и не потерять бдительность, когда все закончится успешно... Если закончится успешно. С другой стороны, еще не поздно отступить. Приехать на место, дождаться каравана и сдать всех разбойников с потрохами».
На секунду я остановился, перестав месить ногами песок, и вновь поразмыслил над этой идеей. Но затем в голове, в очередной раз, возникли образы нищего ремесленника, ютящегося в старой глиняной хижине на полуистлевшей циновке в пыльном углу. Ремесленника, у которого ничего нет, кроме набедренной повязки, порванной грязной рубахи, котелка для похлебки, да горшка для дерьма. Я перевел взгляд на перстни, переливающиеся серебром в лунном свете, и мысль о том, чтобы сдать разбойников стражам каравана больше не посещала меня. Ни в эту ночь, ни в последующие.
Глава 11
Гиены так и не появились. Видимо, они решили не связываться с обезумевшей обезьяной, размахивающей острой сверкающей палкой.
Бастет, негромко позвал я, пора в путь.
Рассвет? послышался хриплый ото сна голос.
Да.
Она села, грациозно потягиваясь.
«Дикая кошка».
Так, кто такой Анубис?
Амон-Ра, пусть этот человек заткнется, простонала Бастет, протирая лицо руками.
Я усмехнулся:
Тебе так сложно утолить мое любопытство?
А тебе, видимо, так сложно не задавать лишних вопросов? жестко парировала она.
Я натянул обезоруживающую улыбку, но она осталась безответной:
Отвечать на мои вопросы в твоих же интересах. Ведь я должен предстать перед хозяином каравана не как глупый невежда, а произвести впечатление знатного вельможи, торгующего со многими народами. И будет весьма глупо, если я не смогу назвать никого, кроме Мардука с Шамашем.
Я и так много тебе рассказала. А вот в ответ не услышала ничего.
А тебе и не нужно. Ты рабыня. Достаточно знать только то, что я твой хозяин и купил тебя на рабовладельческом
рынке в Фивах несколько лет назад.
Я увидел, как побледнело от ярости ее лицо, и поспешно добавил:
Якобы.
Она встала:
Ладно, но не будем тратить зря время на болтовню. Поговорим в пути.
Я кивнул, став свертывать циновки. Бастет же, забрав накидки, вышла наружу.
Анубис бог царства мертвых, услышал я ее голос, страж весов.
Весов? спросил я, подбирая кувшин и выходя из палатки.
Да.
Каких весов?
На одну чашу кладут твое сердце, а на другую перо. Если ты вел праведную жизнь, то сердце будет весить, словно перо. Если же нет, то оно будет тяжелее.
И что тогда?
Бастет забрала у меня циновки и положила в тюки:
Тебя сожрет Ам-мут.
Ам-мут?
Пожирательница, Бастет посмотрела мне прямо в глаза и сказала тоном, от которого мне стало не по себе, Поглотительница смерти, чудовище с телом бегемота, львиными лапами и пастью крокодила, обитающая в Дуате.
А Дуат это...
Загробный мир.
«А эта Ам-мут будет пострашнее Пазузу» подумал я, а вслух произнес, выдавив из себя улыбку:
Похоже, нам уготована учесть быть съеденными Пожирательницей. То, что мы делаем, нельзя назвать праведным поступком.
Бастет улыбнулась в ответ:
Да, наверное.
И тебя это не пугает?
Она пожала плечами:
Я боюсь гиен, а не крокодилов. А ты?
Бочку, тут же ответил я, скорее пытаясь перевести разговор немного в другое русло.
Бастет, складывавшая в это время палатку, обернулась и уставилась на меня, выпучив глаза:
Чего?
Ее реакция была настолько забавной, что на этот раз я не смог удержаться от смеха:
Я не хочу, чтобы Азамат посадил меня в бочку.
К моему удивлению, она рассмеялась в ответ. Напряжение спало.
А-а-а, ты про это, сказала она, окончательно сворачивая палатку, да, участь незавидная. Уж лучше быть съеденным Ам-мут. Так хотя бы быстрее.
Да, задумчиво согласился я.
Мы уже оседлали верблюдов, когда я спросил:
Ты еще упоминала Осириса и Амон-Ра.
Посмотри на восток и увидишь.
Я устремил взор на восходящее светило, показавшееся над горизонтом.
Боги солнца?
Ага.
Сразу два?
Не спрашивай. Сама не знаю.
И я не стал. По тону Бастет было ясно, что она и вправду не ведает ответа.
Верблюды нехотя двинулись в путь, покидая место нашей стоянки. Следы от палатки и циновок еще виднелись на примятом песке, но скоро вновь усилившийся ветер распрямит желтый покров, не оставив ничего, что могло бы напоминать о нашем присутствии.
Какое-то время мы ехали молча.
Потом Бастет спросила:
Про себя рассказать не хочешь?