«Если успею вовремя освободиться, то смогу увидеть куда поскакал конь Эмеку-Имбару и найти дорогу домой! Нужно только поторопиться!».
На то, чтобы повернуться боком к тому месту, где должен быть кинжал, у меня ушло около минуты, которая показалась вечностью. Все мое существо призывало перевести дух, отдохнуть немного, но я заставлял себя двигаться дальше. Медленно, я покатился туда, где должно было находиться спасение. Один перекат. Ничего. Второй перекат. Ничего. Третий. Четвертый. Я запаниковал.
«Неужели он уже скрылся за толщей песка, или я выбрал неверный путь?».
Пятый перекат.
«О, боги, помогите мне!».
Когда я начал движение в шестой раз, то напоролся животом на что-то твердое, вдавив своим весом предмет глубже в песок.
«Вот он! Только не потеряй! Только не потеряй!».
Я резко отодвинулся назад, повернувшись спиной к кинжалу. Мой разум заставлял тело торопиться, боясь, что своим движением загнал оружие вглубь и теперь мне не удастся найти его. Собрав последние силы, превозмогая боль в мышцах, я придвинулся по направлению к кинжалу, лихорадочно скребя по песку руками, связанными за спиной. Ничего. Еще одно усилие. Снова ничего. Стиснув зубы, я постарался еще глубже погрузить пальцы в песок. Сильная боль пронзила запястья. Онемевшие пальцы плохо слушались, но я продолжал искать с упрямой настойчивостью. И, наконец, я нащупал его! Мизинец левой руки коснулся деревянной рукояти. Я затаил дыхание, стараясь не шевелиться. Затем, медленно, завел палец за нее и аккуратно потянул вверх. Клинок не поддался. Закусив верхнюю губу до крови, я повторил попытку с чуть большим усилием. Снова никак. Пальцы дрожали сильнее, чем листья пальмы на ветру, но я боялся, что если хоть на секунду дам им передохнуть, то уже никогда не смогу вытащить кинжал. Я закричал, делая очередную, отчаянную попытку, прилагая усилие, на которое еще был способен. И он поддался!
«Кинжал поддался!».
Уже через секунду я ухватил его безымянным пальцем, а спустя пару мгновений вся моя левая кисть сжимала рукоять спасительного лезвия. Крепко вцепившись в него, я перевернулся на живот и засмеялся. Однако смех быстро перешел в хриплый кашель, который сотрясал меня несколько минут. К тому моменту, когда он, наконец,
закончился, я осознал, что уже не слышу звуков копыт. Однако мне все равно следовало поторопиться, ибо еще оставалась надежда увидеть, в какую сторону направляется Эмеку-Имбару.
Я спешно начал водить кинжалом по веревкам, опутавшим руки, но случайно задел кожу несколько раз. С досадой пришлось немного сбавить темп, стараясь сохранить высокую скорость работы над освобождением. Прошла целая вечность прежде, чем я почувствовал, что веревки ослабли, а спустя еще немного окончательно порвались. Я тут же постарался стряхнуть этот отвратительный песок с глаз, но кисти так затекли, что мне не удалось даже дотянуться до лица. Пришлось лежать, сгорая от нетерпения. В ожидании, когда кровь, наконец, вновь наполнит члены. И вот она снова запульсировала в руках, а в кожу словно воткнули десяток колючек. Но я не обратил на это никакого внимания, а просто резко сбросил песок с лица и открыл веки. Яркие солнечные лучи, усиленные отражением от песка, тут же ослепили глаза. Мне пришлось зажмуриться и приставить ладонь к векам. Даже сквозь закрытые очи дневной свет проникал внутрь, окрашивая мрак в мутную желтизну. Настолько ярким и сильным он был посреди песков. Подождав, пока зрение привыкнет к безумным пляскам бликов и лучей, я осторожно открыл глаза и приступил к освобождению ног. Усилившийся ветер играл моими растрепанными волосами. Поскольку я уже мог видеть процесс перерезания пут, то он шел куда быстрее, нежели на руках. Наконец, мне удалось полностью освободиться от злосчастных узлов. И теперь оставалось только ждать, когда кровь наполнит онемевшие конечности, а мои ноги вернут себе способность двигаться. На это ушло еще несколько драгоценных минут.
Почувствовав силу, я резко встал. Ступни невыносимо кололо. Я с трудом мог передвигаться, постоянно прихрамывая. Голова гудела, в глазах двоилось, а солнце испепеляло тело. Но в то мгновение я практически не обращал внимания на все это. Моей единственной целью было взобраться на один из высоких барханов. Даже не взглянув на холодный труп ассирийца и его осла, со скоростью, на которую только был способен, я начал нелегкий подъем. Песок скатывался вниз под ногами, так и норовя утянуть меня обратно, но я, стиснув зубы, продолжал двигаться вверх. Когда до вершины оставалось чуть меньше половины пути, я уже тяжело дышал. Пот градом катился по всему телу, покрывая кожу, будто липкая древесная смола. В висках стучали кузничные молотки, а конечности еле-еле передвигались. Но я продолжал. Продолжал движение, словно безумец, в своей упрямой жажде достичь цели.
«Безумец... Быть может, я уже им стал? Повелитель демонов пустыни Пазузу разрушил мой разум и идет за мной?».
Как я преодолел оставшееся расстояние в памяти не осталось. Помню лишь, что сознание резко помутилось, когда до верхушки бархана оставалось совсем немного, и остаток пути я прошел словно слепая черепаха. Когда же ноги вступили на долгожданную вершину, я постарался усилием воли развеять этот туман перед взором, чтобы осмотреться, но попытки оказались безуспешными ощутив сильную слабость во всем теле, я рухнул на то место, где стоял, так и не сумев что-то разглядеть. Тяжелое прерывистое дыхание, со свистом вырывавшееся из моей груди, стало тихим. Виски сдавило, будто тисками, а в глазах резко потемнело. Я быстро начинал проваливаться в бездну. Лишь одна мысль успела пробежать в голове прежде, чем она окончательно поглотила меня.