Несколько секунд спустя он ответил, нарушая всеобщее молчание:
Я не утверждал подобного.
Я чуть не поперхнулся от возмущения:
А что тогда?!
Я предположил, бесстрастно ответил Эмеку-Имбару.
Полностью огорошенный и не понимающий, что происходит я ошеломленно прошептал:
Предположили?
Когда обвиняемый появился возле дома погибшего, командир стражников снова обратился к жрецам, я действительно имел предположение о том, что хижина обвалилась утром. Однако, расспросив соседей и возможных очевидцев, подтверждения симу не нашел.
Не нашел, одними губами повторил за ним я.
Вы установили причину смерти погибшего? спросил Кашшур.
Эмеку-Имбару уже хотел было ответить на очередной вопрос Верховного жреца, но тут вновь встрял я:
Командир, вы нашли Сему?
Обвиняемый Саргон! впервые за все время суда Кашшур повысил голос. Я не давал тебе слова.
Простите, господин, я потупил взор.
Верховный жрец пронзил меня острым взглядом, а затем добавил уже привычным спокойным тоном:
Совет разрешит тебе задать свои вопросы после того, как закончит допрос свидетеля. Ясно?
Я удрученно кивнул.
Не слышу.
Ясно, Ваша Лучезарность, выдавил из себя я.
Хорошо, Кашшур повернулся к Эмеку-Имбару, так, вы установили причину смерти погибшего?
Да, достопочтимый жрец. Одна из балок, державших крышу, сорвалась вниз и упала прямо на хозяина хижины, проломив ему череп. Лицо погибшего было сильно изувечено.
Вам известно кем являлся погибший?
Согласно показаниям очевидцев, погибший был корзинщиком.
Командир, голос Кашшура приобрел вкрадчивый оттенок.
Да, Ваша Лучезарность?
В данный момент меня не интересуют показания очевидцев.
Воин нахмурился:
Не понимаю...
На устах Кашшура заиграла загадочная улыбка:
Я хочу знать, известно ли вам кем являлся погибший?
Эмеку-Имбару молчал несколько секунд, которые мне показались вечностью. Слегка наклонив голову набок, командир стражников смотрел на Верховного жреца холодным взглядом. Я, в свою очередь, буквально пожирал его глазами.
Наконец, он ответил:
Нет, доподлинно мне это неизвестно.
Возможно, мне показалось, но на секунду лицо Кашшура приобрело довольное выражение, однако оно исчезло так быстро, что я не мог поручиться было ли это на самом деле.
«Или просто игра воображения?».
Вы сказали, что лицо хозяина дома было изуродовано?
Да, Ваша Лучезарность.
Тогда как вы узнали, что это именно Бел-Адад, хозяин хижины?
Эмеку-Имбару нахмурил брови:
Я сделал разумный вывод, господин. Хижина принадлежала Бел-Ададу. Кто, как не он должен покоиться под ее обломками?
Жрец снисходительно улыбнулся:
Я не сомневаюсь в ваших способностях, Эмеку-Имбару, но я обязан был задать этот вопрос, он пододвинул к себе еще одну глиняную табличку, окинул ее беглым взглядом, а затем спросил у командира, вы провели осмотр тела?
Да, достопочтимый жрец.
Вы нашли какие-нибудь особые приметы?
У погибшего имелись два глубоких шрама на левом запястье.
Жрец утвердительно кивнул и обратился к табличке:
У храмового писца Бел-Адада имелись два глубоких шрама на левом запястье, полученные несколько лет назад в результате операции по удалению змеиного яда. Укус писец получил, случайно наткнувшись на опасную тварь во время обхода южных пригородов, дабы составить перечень продуктов, причитавшихся в качестве налога с земледельцев в пользу бога Мардука.
В глазах командира стражи вновь блеснул тот нехороший огонек, который мне уже единожды удалось повидать. Но он потух так же быстро, как и в прошлый раз.
Выходит, начал Эмеку-Имбару, погибший и вправду был писцом. Но зачем ему понадобилось скрываться в виде корзинщика?
Верховный жрец Кашшур окатил командира таким взглядом, словно пытался заморозить того насмерть. Его лицо превратилось в подобие бронзовой маски.
Я не давал вам права говорить, командир.
Простите,
Ваша Лучезарность, в голосе Эмеку-Имбару не звучало и намека на раскаяние.
Поразмышляв несколько секунд, Кашшур добавил:
Впрочем, должен признать ваш вопрос уместен.
Эмеку-Имбару продолжал молча смотреть на Верховного жреца, и тот начал пояснение.
Последний месяц Бел-Адад не занимался какого-либо рода деятельностью, связанной со службой Мардуку или совету. Однако мне донесли сведения о том, что храмовый писец продолжал брать серебро из жреческой казны, пользуясь своими полномочиями. Разумеется, совет не мог оставить без внимания сие действие. Мы приставили к Бел-Ададу своего осведомителя. Вы наверняка столкнулись с ним в приемном зале. Ариду, крестьянин, что работает на каналах к югу от Вавилона.
Командир стражников согласно кивнул.
Верховный жрец продолжил:
Согласно сведениям, добытым нашим осведомителем, храмовый писец занимался раздачей казенных средств местному населению и вел с ним тайные беседы. Однако смысл этих бесед установить мы не успели. Бел-Адад погиб под обрушившейся крышей собственного дома. Мы можем лишь предполагать об истинных мотивах писца. Вы знаете пекарей? Тех, что задержали за оскорбление нашего повелителя Самсу-дитану?
Командир стражников вновь утвердительно кивнул.
Накануне их возмутительной выходки в местной таверне Бел-Адад, согласно все тем же сведениям нашего осведомителя, вел с ними некую беседу и передавал денежные средства в виде серебряных сиклей. Совет Храма Мардука начал подозревать писца не только в растрате казны Эсагилы, но и в распространении недовольства среди населения пригорода. Не исключено, что Бел-Адад занимался подстрекательством. Я намеревался отдать приказ о задержании и его дальнейшего допроса, однако не успел. Случилось то, что случилось.